Книга Гарантия на счастье - Катажина Грохоля

Пляж был пустынен. Деревянная лестница вела вниз, от дюн к морю, на узкий отрезок пляжа. Светлый песок с бетонными треугольниками и камни.

— С каждым годом пляж становится все меньше, — вздохнула мать, — и ничего нельзя сделать. Море неумолимо поглощает сушу, часть за частью. Скоро совсем ничего не останется.

Юстина сняла туфли и погрузила босые ступни в мягкие, мелкие камушки. Сухой песок проник между пальцами, его ласка была почти неощутима, но она почувствовала себя так, словно согрешила.

— Будь осторожна. Здесь могут быть осколки, лучше надень туфли.

Голос матери не был сердитым, но Юстина, конечно, не стала перечить ей, не попыталась заверить, что будет смотреть под ноги и перед собой, на небо и на землю, но больше на землю. Она не сказала, что хочет подойти к воде. В воде осколки становятся безопасными, округлыми. Вода сглаживает даже стекло, оно становится матовым, превращается в маленький зеленый прозрачный камушек. Не попросила позволения пойти по кромке, там, где соединяются, соприкасаются, борются, ласкают и дразнят друг друга земля и вода. Кто кого и когда одолеет? Нет, она ничего этого не сказала, только присела на корточки, смахнула с ноги приставший песок. Заскрипело — ноги гладко вошли в туфли, отделявшие ее от нежности, ласки и полуденного тепла.

— Дыши глубже, йод очень полезен для здоровья.

Конечно, она будет глубоко дышать, она сюда для того и приехала, чтобы дышать, отдыхать, отдыхать и дышать. Юстина сделала глубокий вдох и пошла за матерью.

Когда они спустились в ресторан, было уже темно. Зал изменился: верхний свет выключили, на столиках горели свечи, зажженные на стенах светильники отбрасывали тени на пол. Обстановка стала ласковой и уютной.

Мать осмотрела зал и направилась к столику в углу, у окна. Они завтракали и обедали не тут, но Юстина последовала за ней. Почему не прежний столик? Ковровое покрытие — толстое, зеленое, в синие ромбы, — похожее на настоящий персидский ковер, заглушало звуки их шагов. Неожиданно, словно из ниоткуда, возник тот же самый официант. Она узнала его по туфлям и движению сердца, которое обычно чуть поднималось вверх и опускалось, а сейчас на звук его голоса вдруг дернулось в сторону.

— Добрый вечер.

Она не ответила, мать тоже промолчала. В его изящных руках появилось меню. Он терпеливо ждал, пока мать, подняв глаза, говорила Юстине:

— Сначала закажем чай. Выпей малинового. У меня такое ощущение, что ты вот-вот простудишься.

— Малиновый чай, пожалуйста. — Она нашла в себе смелость сделать заказ и встретилась с его внимательным, неулыбчивым взглядом, слушавшим ее губы.

— Итак, малиновый, — повторила мать, словно не слышала ее. — Один малиновый чай и маленькую чашечку капуччино для меня. А мы пока посмотрим, что заказать на ужин.

— Сию минуту.

Официант исчез, и даже ворс на ковре не примялся за время его недолгого присутствия.

Когда он убирал со стола, она следила за его ловкими руками — две тарелки, одна в другой, две чашки у края тарелки. Большой палец поддерживает эту сложную конструкцию, указательный — на заварном чайнике. Профессиональный навык, и посуда стала послушной, неподвижной в ожидании своего часа. Плавные движения локтей, принимающих тяжесть предназначенной для мытья посуды; тарелки и чашки даже не дрогнули, когда он поднял руки и сделал ими полукруг в воздухе, как в танце.

Она вздрогнула.

На третий день у матери с утра болел желудок. Она лежала в постели, а Юстина сидела в кресле и читала. Мать надеялась, что боль отступит сама собой, но напрасно. После обеда Юстина пошла в аптеку. Был пасмурный день, море шумело, ветер дул со стороны суши. Она подумала, что если поторопится, то, возможно, успеет заглянуть на пляж, посмотрит, что происходит с водой и песком, кто победит на этот раз, а мать не рассердится, поскольку ничего не узнает. Юстина может сказать, что в аптеке была очередь, хотя до сих пор никогда, ни разу не обманывала мать, ну, наверное, всего один раз из-за какого-то школьного пустяка, да и это было давно. Юстина побежала к Портовой улице, а ветер выл за песчаными холмами, шумел, как проходящий поезд. К сожалению, в аптеке действительно собралась очередь, и Юстина поняла, что не успеет на пляж, а мать уж точно сегодня не пойдет на прогулку.

Бледная, она лежала в их комнате, открыв книжку с телефонами для экстренных случаев. Матери было нехорошо.

Юстина купила в аптеке мятные капли и сульфаниламид. Когда она вернулась, первые капли дождя забарабанили по тротуару.

— Где ты так долго пропадала?

— В аптеке была очередь, — ответила Юстина. Шумное дыхание моря за окном многократно усиливалось дождем.

— Я не пойду на ужин, иди одна.

— Мам, я не голодна, — осмелилась возразить Юстина.

— Человек живет не для того, чтобы есть, а ест для того, чтобы жить. Закажи овощи, не наедайся перед сном, а то будут мучить кошмары. И скажи, чтобы мне принесли крепкий черный чай.

Она не поняла, почему дочь не хотела идти на ужин. А у Юстины запершило в горле от мысли, что она одна спустится вниз и войдет в ресторан.

— Иди, ради Бога, оставь меня наконец хоть на минуту!

Юстина шла по лестнице. Если повезет, можно никого и не встретить. В лифтах всегда было много каких-то людей, собиравшихся на прогулку или возвращавшихся с прогулки, направлявшихся в бюро обслуживания, бар или бассейн. Она спускалась по лестнице одна, стараясь оттянуть момент входа в ресторан. У дверей она опустила голову и быстро пошла к угловому столику. Ее некрасивые ноги заплетались, словно у новорожденного жеребенка. Юстина знала, что у нее ужасная походка. Когда она села на краешек стула и перевела дыхание, появился он.

— Добрый день.

— Добрый вечер, — вежливо сказала она и протянула руку, чтобы взять меню.

Ненароком коснувшись его мягкой ладони, она отдернула руку, словно дотронулась до змеи. А он стоял рядом, слегка согнувшись в поклоне, внимательный и чуткий. Меню все увеличивалось и росло у нее перед глазами.

— Пожалуйста, — сказал он. — Что-нибудь… выпить для начала?

— Апельсиновый сок… свежевыжатый… пожалуйста.

Она поспешно открыла меню, буквы выстроились в ряд. Он стоял рядом еще пару секунд, потом его туфли удалились, Юстина осталась одна. Только теперь она перевела дух, словно не дышала несколько минут. Когда официант принес сок, она уже могла совершенно спокойно заказать рис с овощами и чай.

Юстина медленно ела и смотрела в окно. Ветер сгибал скрюченные сосны, на стекле, несмотря на немного выдававшийся вперед козырек крыши, появлялись капли и стекали вниз неровными ручейками.

Когда официант принес чай, она хоть и сохраняла невозмутимость, оказалась абсолютно не подготовлена к его вопросу.

— Как вас зовут?

— Юстина, — ответила она, прежде чем осознала, что единственное, о чем ему полагалось ее спросить, это: «Вам понравилось?»