Книга Наследница дворянского гнезда - Марина Серова

– А не боишься жить одна в пустом общежитии?

– Ты думаешь, что там общага на девять этажей? – снисходительно усмехнулась она. – Как бы не так. Просто несколько свободных помещений графской конюшни переоборудовали в некое подобие гостиницы для всяких гастарбайтеров. Вполне удобно, тепло и чисто, да и столовая рядом.

– Столовая в конюшне? – не поверила я.

– В графской конюшне, – поправила она. – Там, между прочим, вся сельская молодежь свадьбы справляет и прочие юбилеи отмечаются.

– Наверное, хорошо лошадкам при графе жилось, – сделала я свой вывод.

– А то! – поддержала Алина. – Слушай дальше. Питаться, как я уже упомянула, буду в конюшн… в столовой, там тарелка супа сущие копейки стоит. Еще вопросы есть?

– Для чего тебе это надо?

– Мне ужасно понравилась идея деда Марты, – призналась она, – только он легкомысленно отнесся к мистической составляющей проекта. А мистический туризм знаешь какой сейчас популярный? Да люди только из-за привидения замурованной девушки туда ездить будут! А если им еще и подыграть… Представляешь, в кинозале можно будет показывать какой-нибудь фильм. Документальный, например. Заказать крутому документалисту фильм об истории семьи и имения и показывать туристам. И вот, в тот самый момент, когда на экране пойдет сюжет про привидение, врубить на максимум кондиционеры и пустить по залу дымку. Или голограмму полупрозрачную. Дама в саване. Вот визгу будет! Как тебе?

– Недурно, – признала я.

Если привести идею Алины в более цивилизованный вид, то история с привидением вполне может поработать на имидж комплекса.

– Только я не уверена, что Марта сможет заплатить тебе за твой титанический труд, – предупредила я ее. – Неизвестно, чем закончится катавасия с завещанием, и вообще, будет ли продолжение у истории с возрождением имения. Что, если наследники, кем бы они ни являлись, не захотят возиться с родовым гнездом? Они-то слова не давали, в отличие от Матвея Лепнина. И вполне имеют право прожить остаток жизни, ни в чем себе не отказывая, без заморочек с имением.

– Плевать, – гордо отмахнулась Алина, – я вообще не из-за денег этим занимаюсь. К тому же ты забыла? Я же параллельно буду клад искать! А когда найду, честно заберу себе положенные двадцать пять процентов. Так что передай Марте, пусть не беспокоится. И отвези меня в деревню, быстро. А то скоро стемнеет, а мне еще в конюшне устроиться надо. Тьфу, в общежитии.

Отвозить я ее не стала, просто вызвала такси на дом. Ну, что же. Это даже неплохо, что в поместье у меня будет свой агент. Здесь от Алины пока толку все равно нет. А если там произойдет что-то экстраординарное, я узнаю об этом первой. Я поклялась своим честным именем и гробом, как требовала Алина, что в ближайшее время навещу ее, и со спокойной совестью поднялась в спальню.

Или не совсем со спокойной? Честно говоря, меня не оставляло ощущение, что я просто попыталась избавиться от проблем Марты, отправив ее решать вопрос на официальном уровне. Я широко распахнула окно, легла в постель и попыталась прогнать тревожные мысли. Надо выспаться, завтра, на свежую голову, я еще раз подумаю над этим.

* * *

С утра я не находила себе места, все ждала звонка Марты. Дала о себе знать она только после обеда, а точнее, ближе к вечеру. Сначала я ничего не поняла. Сложилось впечатление, что она забыла родной язык и пытается сказать мне что-то на смеси датского и русского. Потом я поняла, что Марта плачет.

– Ты сейчас где? – не стала усложнять я. – Возле отделения милиции? Жди меня, я скоро подъеду.

Хорошо, что до отделения милиции ехать было не так уж и долго, пробок в нашем городке пока еще не наблюдалось, поэтому доехала я быстро, Марту нашла на скамейке в сквере неподалеку. День был почти летний, девушка сидела в распахнутом пальто и мучила с помощью носового платка уже до неприличия покрасневший нос.

– Оставь его в покое, – попросила я, – и вообще, натуральным блондинкам категорически запрещается плакать, а тем более тереть руками или платками носы, глаза и другие части тела.

– Какие? – удивилась Марта. – Какие еще части тела трут блондинки, когда плачут?

– Ну, уши, наверное, – пожала плечами я, – или бедра.

– Бедра?

– Песенка такая в одном фильме есть: «И слеза катилась по бедру, по бедру крутому секретарши».

– Не поняла, – серьезно посмотрела на меня Марта.

– И правильно сделала, – констатировала я.

Можно подумать, в моем словесном недержании мелькнула хоть одна мало-мальски умная мысль. Просто своей бессмысленной болтовней мне хотелось перевести Марту на более легкое восприятие действительности. Многие проблемы воспринимаются как разной степени тяжести, в зависимости от нашего настроения и уровня оптимизма.

– Так что произошло? – поинтересовалась я, уже предвидя ответ.

– Они не приняли у меня заявление.

– И чем обосновали?

– Сначала отвратительный тип за грязным стеклом заявил, что я иностранка и должна идти в посольство. Я ему сказала, что посольство в Москве, тогда он сказал, чтобы я в Москву и ехала. Я не уходила, и он вызвал другого типа, тот сказал, что знает об отравлении деда газом, дело не открывали за отсутствием состава преступления и сейчас открывать не будут, тем более тело кремировано и ничего доказать все равно невозможно.

– А про исчезновение Ирины и адвоката ты говорила?

– Конечно, они только переглянулись и засмеялись. Я возмутилась и стала их стыдить, тогда они разрешили мне написать заявление о розыске Ирины. Но предупредили, что специально ее искать никто не будет, и сказали, что вообще зря я это все затеяла, только лишние хлопоты и мне, и им. Посоветовали возвращаться в Данию, а не копаться в российском… этом, как его…

– Понятно, – вздохнула я.

Вздохнула, надо сказать, с облегчением. Признаться, то, что я отправила Марту в милицию, скорее очищало мою гражданскую совесть, чем являлось здравомыслящим поступком. Ну, нет у меня лицензии частного сыщика, не имею я права заниматься розыском пропавших вдов, сбежавших адвокатов и исчезнувших завещаний. Просто история Марты была столь необычна, а сама девушка не имела ни близких, ни друзей в покинутой не по своей воле стране. Как говорили герои газетных очерков социалистического периода нашей истории, «я не могла пройти мимо».

Поэтому Марте и не пришлось меня долго уговаривать. Решение уже было готово.

– За эти дни я так много открыла для себя, – призналась Марта, – ты не представляешь, как я ругаю себя за то, что не нашла времени раньше познакомиться с этим удивительным человеком, последним из рода Лепниных.

– Последняя из рода – ты, – напомнила я.

– Я – не совсем то. Во-первых, воспитывалась за границей. И хотя мама разговаривала со мной исключительно на русском языке, подкидывала книги российских классиков, много рассказывала о родине, ты сама понимаешь, во мне не так много от русской дворянки.