Книга Очаг вины - Татьяна Огородникова

– Так вы сможете? – с надеждой спросил гость.

Ответа на этот вопрос не знал никто. Действительно, никто, кроме Генриха.

– Хорошо...

Хорошо

Высокий порог эмоциональной реакции, приводящий к эмоциональной тупости, – серьезная проблема, хотя на первый взгляд она может казаться выходом для человека, переживающего эмоциональный стресс. Он или она остаются глухими как к личным, так и к общечеловеческим проблемам.

Н.П. Бехтерева

– Хорошо, я попробую, – неожиданно прервал молчание Генрих. – Но вы должны знать, что я не работаю с человеческим материалом.

Бориса немного передернуло. Генрих, не заметив смятения гостя, продолжил:

– Все исследования, которые мне необходимы для теоретической части, я уже давно сделал. Сейчас мне нужна конкретика для привязки к формулам. Лишь после моего собственного анализа я смогу сказать, насколько могу быть вам полезен.

– Я к вашим услугам, – кротко ответил Мусорщик и, похоже, сам смутился от высокопарной фразы.

– Не волнуйтесь, я не стану делать вам трепанацию. Мне достаточно компьютерных и импульсных исследований вашего мозга. Но, кроме того, мне нужна ваша полнейшая откровенность.

– Я готов, – спокойно ответил Борис.

– И еще! Мне понадобится ваш анамнез – в смысле название и размеры вашей «малышки».

– Не вопрос. Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

– Через пару дней нормально?

– Сейчас! – твердо ответил ученый.

– В принципе у меня все выписки в машине, но я не готов был так сразу...

– Какая вам разница, когда умирать? А для меня важен каждый час, – спокойно констатировал Генрих. Он снова напомнил Борису Мефистофеля, не хватало только бородки, заостренной книзу. Наверное, бесстрастное отношение к вопросам жизни и смерти должно быть непременным атрибутом гения.

Генрих был спокоен только внешне. На уровне подсознания он предвкушал близость невероятно важного открытия. Холодок пробежал по его позвоночнику, вздымая мурашками кожу и впиваясь в нижнюю часть волосяного покрова головы. Впадина на шее покрылась испариной. Генрих понял – нет, он почувствовал, что в лабораторию явился объект – именно тот, который оказался в нужное время в нужном месте.

Честно говоря, ученого мало интересовали деньги. Он спокойно наблюдал, как лысоватый пришелец суетливо выходит их кабинета, чтобы принести больничные выписки из авто. В голове гения все клокотало и сигналило: это – ОН. Тот, будто почувствовав мысли Генриха, вдруг запнулся на выходе:

– Да, я не просто так говорил о деньгах. Я действительно богат. Если вам удастся привести меня в норму, – он запнулся, – ну, вы понимаете, что я имею в виду, – я готов финансировать все дальнейшие исследования, связанные с аналогичными проблемами. Если моего слова недостаточно, спросите у Макса – он, надеюсь, даст мне лучшие рекомендации.

Мусорщик продолжил свой путь, а Генрих, не меняя позы, окликнул Арину и попросил ее заварить крепкого чаю. Гость вернулся ровно через семь минут. «Надо же, как они умеют, – подумал ученый. – Меня на машине не пустили на территорию лаборатории ни разу. Генрих точно знал, что от улицы Лопатина, на которой обычно паркуются посетители, до входа в лабораторию ходьбы – десять минут в одну сторону при хорошей погоде. Зимой, в гололед, люди могли выписывать пируэты на стеклянном льду пятнадцать, а то и все двадцать минут. Только за ненужные двести рублей, сунутые в неплотно сжатый кулак хамоватого охранника, можно было позволить себе припарковаться в непосредственной близости от корпуса. В этом случае можно уложиться в семь минут, чтобы дойти до машины, взять из нее необходимые документы и вернуться назад, в лабораторию.

В руках у пришельца была толстая история болезни.

– Я вожу ее с собой, потому что знаю, что может пригодиться. – Он помолчал. – А может, и нет...

– Борис, мне нужно буквально тридцать – сорок минут, чтобы ознакомиться с подробностями вашей биографии. Затем нам придется уточнить, насколько верен диагноз – поверьте, что в наших условиях это займет не больше получаса. После этого мы с вами поговорим.

Генрих протянул руку за папкой документов. Мусорщик даже как-то нехотя расстался с бумагами.

– Если хотите, Арина поможет вам провести время небесполезно, – напоследок бросил Генрих.

– Нет, нет. Спасибо. Мне есть, чем заняться, – поблагодарил лысый и устало опустился в кресло.

Генрих скрылся в таинственном зашкафном пространстве. Он будто растворился в стене. Так же внезапно, как материализовался, когда появился. Борис остался ждать. Он тупо листал научные журналы, в основной массе посвященные нейрохирургии и исследованиям извилин. Наткнувшись на статью Бехтеревой, гость внимательно проштудировал ее. Он с большим уважением относился к именитой династии, тем более теперь, когда от работы мозговедов зависела его жизнь. Те полчаса, которые Генрих отвел Борису для переговоров со смертью, больной использовал по назначению. Благодаря уникальным экспериментам, согласно статье, действительно иногда случались чудеса. В душе Мусорщика зародилась надежда.

Прошло очень много времени – гораздо больше, чем ученый обещал потратить на изучение «малышки». Борис, похоже, привык ждать. Он застыл как сомнамбула и даже не встрепенулся, когда услышал уверенный голос ученого:

– Что сказали врачи?

Бо открыл глаза и вопросительно посмотрел на Генриха.

– Когда они собираются вас оперировать?

– Я не уверен в дате, потому что не уверен в результате. Единственное, что мне известно, – чем раньше, тем лучше. Если я опоздаю с принятием решения, я опоздаю на всю жизнь. – Лысый пожал плечами. – Собственно, поэтому я здесь. Если вы откажетесь мне помочь, я должен буду определиться с датой. Скорее всего, я решусь на операцию. Конечно, не хотелось бы жить как растение, но ведь они же... – Борис замялся, – я имею в виду, такие больные не понимают, что с ними происходит...

– Заходите, – Генрих пригласил лысого за стеллажи. – Мне нужно вас протестировать.

Борис ожидал увидеть комнату, подобную камере алхимика, заполненную таинственными приборами, колбами, трубками... Ничего подобного. Небольшое светлое помещение было оснащено огромным количеством компьютеров и техники, напоминающей звукоусилители. В углу стояла небольшая кушетка, накрытая зеленой простыней. Это было похоже на операционную.

– Присаживайтесь за стол, – направил Генрих, показывая рукой на крутящееся кресло около письменного стола. Все последующие процедуры напоминали странные манипуляции не совсем адекватного продвинутого шамана. Генрих подключил лысую голову Бориса к компьютеру с помощью нимбообразного ободка, от которого в разные стороны расходились провода. Легкое гудение успокаивающе подействовало на мозг, и испытуемый отключился. Проснулся он от осторожного похлопывания по плечу: