Книга Старые черти - Кингсли Эмис

Все это, за исключением, пожалуй, печальной истории исчезновения устриц, нисколько не трогало Алуна, а уж сегодня — в особенности. Его возбуждало присутствие съемочной группы; перспектива выступить перед камерой радовала куда больше, чем отвоеванное в тяжелых боях право опубликовать в газете статью «Неделя в Уэльсе». Впрочем, пресса тоже необходима, считал он. При зрелом размышлении, без нее не обойтись. Он уже проработал Англию, вытянул из нее все, что мог, хотя никогда и не надеялся стать там вездесущим. А вот в Уэльсе у него такая возможность есть, и, черт возьми, он ею воспользуется!

Дом принадлежал на удивление зажиточному чиновнику из местной жилищной конторы, который со своей женой отдыхал сейчас на Карибских островах, человеку, чья дружба могла бы пригодиться. Алун решил, что съемки в роскошной гостиной тоже неплохой ход, особенно для простых людей. Левацки настроенным педантам наверняка покажется, что вокруг слишком много серебра, стекла и тикового дерева, но они сразу утихомирятся, когда на вопрос о будущих планах он поведает о скором переезде в собственное непритязательное жилище и окинет комнату чуть изумленным взглядом. Алун пока не обдумал маленькие хитрости вроде этой как следует, но он всегда был сторонником тщательной подготовки.

Для начала он решил подольститься к съемочной группе. Конечно, тут требовалось действовать чуть тоньше, чем с Эмрисом в поезде, но Алун чувствовал, что этим ребятам довольно будет и небольшой дозы того, что — пусть и несправедливо — называют валлийской лестью. Пообщавшись с ними, Алун переключился на интервьюера, светловолосого, одетого в бордовую куртку юношу, совершенно непохожего на валлийца и с ходу давшего понять, что сегодняшнее задание для него — повседневная рутина, которой он вынужден заниматься, пока ищет приличную работу подальше отсюда. При других обстоятельствах Алун бы в два счета разобрался с молокососом, однако на сей раз он изо всех сил делал вид, будто ничего не замечает, и даже не пытался понравиться — симпатия либо есть, либо нет.

Интервью прошло довольно гладко. Алун вскоре понял: у репортера нет никакого особого подхода к работе и для него, как и для всякой подобной шушеры, главное — продемонстрировать собственное превосходство. Следовательно, ему, Алуну, перед камерой нужно выглядеть знающим, много повидавшим, внимательным и в то же время непредсказуемым. Конечно, это был не тот случай, чтобы выложиться на все сто, но перед самым концом интервью, великодушно оставив без внимания невежество репортера в вопросах промышленной политики правительства Эттли[10]в Южном Уэльсе, Алун взял быка за рога.

— Самое простое решение для человека, который вернулся на родину после долгих скитаний, — осесть где-нибудь в тихом уголке, возделывать сад и ничего не видеть дальше своего забора. Вести растительный образ жизни. Боюсь, это не для меня. Я собираюсь ездить, странствовать в поисках Уэльса, наблюдать за жизнью, за людьми. Мое личное путешествие за открытиями. Уверен, многое здесь изменилось: что-то к лучшему, что-то к худшему, — но есть места, которые неподвластны переменам…

Дальше он, не сильно задумываясь, перечислил несколько таких мест. Обычно Алун забывал все, что наговорил в интервью, и слава Богу: слишком хорошая память — враг непосредственности. Однако сегодняшние слова прочно засели у него в мозгу. Впрочем, мысль о возделывании сада он отбросил сразу, поскольку в гробу видел подобные развлечения. Зато «в поисках Уэльса» звучало многообещающе и со временем вполне могло бы стать заголовком книги; жаль, что старина Бринфорд снял недавно цикл передач под таким названием. Тем не менее стоило заняться этим туманным проектом, который послужил бы прекрасным поводом для отказа от несвоевременных приглашений и хорошим прикрытием для неожиданных отлучек, захоти Алун на время исчезнуть.

После ухода съемочной группы Рианнон вернулась в гостиную и обнаружила, что Алун полон энтузиазма и планов: поездка на остров Корси, в Кармартен, Мертир-Давит и Брикон; посещение сталелитейных заводов в Порт-Холдере и Кайрхаусе; обход пабов в Гарристоне, Кумгуирте и Барджменз-Рау; паломничество с обязательной попойкой в Бирдартир, городок, где поселился Бридан после возвращения из Америки. Пока Алун говорил, Рианнон ходила туда-сюда по комнате, мешая ему сосредоточиться.

— Что ты делаешь? — не выдержал он.

— Ничего. Я слушаю. Просто проверяла, что все в порядке.

— В каком смысле?

— Хотела удостовериться, что ничего не разбили и не испортили.

— Не суетись, — сказал он уже мягче. — Ты ходишь по дому на цыпочках, словно боишься разбить какое-нибудь дурацкое блюдце. Эти ребята — профессионалы; в жизни не догадаешься, что они здесь были.

— Хорошо-хорошо, но я на самом деле боюсь разбить дурацкое блюдце, и тебе советую быть поаккуратнее. Людям свойственно привязываться к вещам. Кстати, как прошло интервью?

— А, что? Ах интервью…

Он тряхнул головой, что предположительно означало: какие пустяки, ничего особенного, все уже забыто, но тем не менее прошло благополучно.

— Я вот тут подумал: может, мне зайти пообедать в «Глендоуэр»? Сделать, так сказать, пробный шаг? Посмотрю, что это за место. Почему бы тебе…

— Я жду уборщицу, а в два тридцать приезжает Розмари, — ответила Рианнон. Розмари, их младшая незамужняя дочь, изучала право в оксфордском Сент-Джонс-колледже и собиралась к ним на выходные, чтобы помочь матери подыскать дом.

— О Господи! Опять четверо на одного! Впрочем, пару дней я выдержу.

— Может, скажешь, о чем это ты?

— Я уже говорил, и не притворяйся, будто не знаешь. Любой мужчина в компании двух женщин оказывается в меньшинстве один к четырем, даже если они сама доброта. По определению.

— Значит, когда ты только со мной, получается двое на одного?

— Совершенно верно. И заметь, если вас двое, не всегда выходит четыре. Я хочу сказать, что если бы здесь присутствовала Франсис, счет был бы девять к одному. Закон квадратичной зависимости.

— Хочешь пошутить, да? Ладно, я не против, тем более мы все знаем, что это шутка. Надо же, ты — и в меньшинстве! Хотела бы я на это посмотреть.

— Ну-ну, полегче, кариад,[11]— произнес Алун, как ему показалось, игриво. — Не ершись.

Он обнял Рианнон.

— Расслабься, — сказала она.

Машина у них была японская, а почему бы и нет? Под предлогом особого валлийского патриотизма Алун не считал себя обязанным ездить на «английском» автомобиле. Неделю назад машину пригнал из Лондона какой-то мелкий издательский сотрудник. На кого-нибудь поважнее (или на женщину) пришлось бы потратить больше времени и сил, а его Алун просто угостил глотком виски и спровадил на станцию.

Алун поехал в город и припарковался рядом со складом стройматериалов, как раз за Броуд-стрит. Из сторожки вышел длинноносый человек в желтой каске — видно, хотел сказать, что парковка запрещена, — но лицо и своеобразная челка Алуна показались охраннику смутно знакомыми, а хлопок по плечу и громкое, хоть и неразборчивое приветствие довершили впечатление.