Книга Красная пленка - Михаил Елизаров

С возвышения Мареку открывается восхитительный вид. Там, под горой, расстилается бескрайняя зеленая долина, а посреди нее высится огромный город, с башнями, дворцами, площадями, фонтанами. Он, как рождественский сувенир, заключен в сияющий прозрачный колпак.

Марек и дядя Адик спускаются к городу Они осторожно идут по осыпающейся мелкими камешками тропинке, пока не ступают на травяной покров долины.

Из ниоткуда появляются два необычных существа. Одно похоже на гигантскую птицу, оно то тяжело перепархивает с места на место, то прыгает на двух тонких и сильных, как у страуса, лапах. Туловище странной птицы короткое и толстое, почти без шеи. Второе существо выглядит как обыкновенная домашняя свинья, но размером с крупного бегемота. Животное покрыто белой шерстью, а пятак голый и розовый. Дядя Адик поясняет:

— Это стражи долины: Пархатый Воробей и Кошерный Поросенок.

Мареку очень интересно поговорить с необычными существами, а у тех уже наготове интересные истории. Кошерный Поросенок выхрюкивает Мареку, что ангелы говорят только на иврите, и поэтому молитвы на других языках до них не доходят. Пархатый Воробей в это же время нашептывает Мареку сказку, как главу бесплотных сил Метатрона по приказу Иеговы выпороли огненными плетьми за то, что он не поприветствовал попавшего на небо раввина.

Так они достигли удивительного города. Он окружен высоким, упирающимся в небеса хрустальным сводом. За ним сразу начинаются мраморные арки, колонны в зарослях дикого винограда, витые лесенки, башни с ажурными балконами.

Ворота не имеют створок. Это сплошной лист золота, похожий на заслонку для неимоверной печи. На воротах даже есть ручка.

Животные оставляют Марека и дядю Адика наедине. Тот говорит: — Присаживайся, Марек.

— А разве мы не зайдем в город? — спрашивает Марек.

— Боюсь, это не получится. Туда так просто не попасть, — дядя Адик задумчиво срывает травяной стебель.

— Так вот же ворота — давайте постучим, — недоумевает Марек.

Стучи сколько угодно. Этих ворот на самом деле нет. Одна видимость, отражение настоящего входа, только он находится не здесь, а там, откуда мы пришли, неподалеку от вашего барака, и выглядит, конечно, не так красиво. Но войти можно только там. И если честно, эти ворота не открываются, а отодвигаются. Они же, в конце концов, не ворота, а обыкновенная печная заслонка. Разве ты не заметил этого? — дядя Адик лукаво щурится.

— Ну, давайте хотя бы отодвинем заслонку, — предлагает Марек.

— Bitte schon, — кивает дядя Адик. Он призывно свистит волшебным животным, что пасутся неподалеку.

Пархатый Воробей машет короткими крыльями и тяжело взмывает в воздух. В исполинском клюве зажата толстая веревка с крюком. На другом конце веревки огромный хомут, в который уже впрягся Кошерный Поросенок. Воробей подцепляет крюком ручку заслонки. Поросенок тянет веревку, и заслонка отъезжает. Щель оказывается достаточно большой, чтобы Марек мог просунуть туда голову.

Он видит стеклянный тоннель, гладкий как бутылка. В конце тоннеля отсвечивает солнце, и отражения лучей пылают на стенах, как огонь в печи. Даже гул слышится, но это дует залетевший ветер.

Марек протягивает руку — пальцы будто упираются в невидимую стеклянную преграду.

На глаза наворачиваются слёзы, но Марек не успевает заплакать, потому что дядя Адик кричит:

— Посмотри скорей, кто пришел к тебе!

Марек отводит взгляд от пылающих отражений солнца и видит, что с другой стороны к прозрачной стене прильнула женщина, похожая на счастливую рыбу. Марек вдруг понимает, что это мама. Она шлет воздушные поцелуи, смеется. Черты ее лица размыты, но Марек знает, что это она.

Слышится мамин голос: «Марек, я тебя каждый миг вспоминаю, жду, когда же смогу обнять тебя. Здесь вся наша семья, мы счастливы, только ты еще не с нами. Будь терпеливым, слушайся во всем дядю Адика, и когда придет твой черед, ты пройдешь в наш город. Да будет вовеки с тобой бог Израиля!»

Город медленно тускнеет, пока не становится продолжением ночи. Марек стоит возле своего барака. Дядя Адик рядом с ним.

Марек страшно взволнован, он теребит рукав дяди Адика:

— Когда же я попаду в этот город?

— Потерпи, пока не придет твоя очередь, — говорит дядя Адик. — Взгляни на свое запястье. Видишь там чернильный номер? Он не нарисован, а выколот. Никто не сможет его стереть или подделать и раньше тебя пройти в город. Я сам проследил, чтобы всё было честно. Ты ведь не маленький и должен понимать, что, кроме тебя, есть другие дети и взрослые, которые тоже хотят в волшебный город. Подойдет и твоя очередь, а пока будь терпеливым. А то номер с твоей руки возьмет и испарится.

Марек знает, что дядя Адик шутит, но всё равно послушно кивает…

Марк Борисович давно свыкся со своим номером, как с некрасивым родимым пятном, которое лучше прикрывать одеждой. Он даже летом носил рубахи с длинным рукавом, чтобы татуировки не было видно. Бывало неприятно, когда спрашивали, почему да отчего. Со временем чернила в коже выцвели. Только если Марку Борисовичу становилось плохо с сердцем и всё тело его приобретало чуть синеватый оттенок, поблёкший номер снова наливался краской.

В последнее время от частых сердечных приступов номер значительно почернел и даже как-то набух — цифры сделались не то чтобы выпуклыми, но слегка выделялись на кожном рельефе.

Марк Борисович за минувшие годы хорошо изучил свои сны и знал их цикличность. Скоро должен был присниться вход в волшебный город, а за этим сном следовал кошмар, о котором и думать не хотелось. После него дольше всего болело сердце. Правда, затем наступала большая, до полугода пауза, и сны повторялись с начала с некоторыми вариациями…

Марек лежит на своей полке и прислушивается к орудийным громам, что грохочут где-то далеко-далеко, на окраине человеческого слуха, по ту сторону мира, за лагерем.

Часы на стене тревожно отбивают двенадцать. Марек не успевает заметить, когда появился дядя Адик.

— Куда мы пойдем сегодня? — спрашивает Марек. — Снова в долину?

— Хм… — задумывается дядя Адик. — А чего бы тебе хотелось?

— Дядя Адик, помнишь, ты сказал про настоящий вход. Можно, я на него посмотрю?

— Ладно, — соглашается дядя Адик, — только постарайся не шуметь.

— Я буду вести себя тихо, как мышка, — обещает Марек.

Дядя Адик чем-то расстроен. Он, так же как и Марек, прислушивается к далеким взрывам и тихо вздыхает.

Они идут мимо спящих бараков. Недавно прошел дождь. С крыш сбегают мелкие, дробящиеся на капли, струйки воды. Вокруг странная, полная шорохов тишина, словно еще кто-то тоже пытается не шуметь. Мягкий луч прожектора гаснет и снова вспыхивает, точно дружески подмигивает Мареку, а потом переползает дальше, на бетонный забор с колючей проволокой, обвитой плющом.