Книга Триумф Сета - Жеральд Мессадье

— Нахтмин, — заговорил Ай, снимая виноградные листки, в которые была завернута тушка птицы, — твое присутствие здесь в этот вечер — знак судьбы. Я попрошу Анубиса, хозяина снов и видений, о том, чтобы он помог тебе представить, как ты однажды будешь сидеть на моем месте рядом с божественной супругой и — а я этого страстно желаю — обретешь сына, который впитает твою мудрость и приумножит твои могущество и славу.

Полководец оценил изысканный вкус блюда и понял суть разыгрываемого фарса. Он был потрясен и, посмотрев на царя, затем на царицу, увидел две улыбающиеся маски.

— Как мне следует понимать эти речи? — спросил он.

— Когда я отправлюсь в свое вечное жилище, — начал пояснять Ай, — стране потребуется правитель с чистым сердцем и сильной рукой. Ты ведь с этим согласен? Мне хорошо известна острота твоего разума, чтобы предположить, что ты не видел себя в этом качестве. Итак, мы с царицей убеждены, что нет никого, кроме тебя, кто лучше бы подходил на роль правителя.

Держа кусок мяса в руке, Нахтмин смог отреагировать на эти слова только частым морганием.

— Твое величество, это честь для меня. Но разве я могу претендовать на это высшее звание?

— Да — заключив брачный союз с царевной, — ответила Анкесенамон.

Нахтмин стал осмысливать услышанное. Он наклонился вперед. Подбежал слуга и подал ему кусок полотна для того, чтобы он мог вытереть руки — хорошо, что Нахтмин вовремя вспомнил об этом редком обычае. Он перевел взгляд с царя на царицу.

— Твое величество, я — твой слуга. Разве могу я претендовать на эту неслыханную честь?

Ай, улыбаясь, покачал головой.

— Надеюсь, это не испортит тебе аппетит, — сказал он.

Он взял себе еще одну тушку голубя. То же самое сделала Анкесенамон, затем Нахтмин.

— Твоей супругой могла бы стать моя сестра Нефернеферура, — промолвила Анкесенамон.

— Меня смущает…

— Я тебя официально признаю своим сыном, — добавил Ай.

— Мне казалось, что такая благодать возможна только в загробном мире. Но вот меня не только позвали за стол богов, но еще и предложили воссоединиться с ними.

Он часто общался с влиятельными людьми и знал, как польстить правителям. Анкесенамон грациозно качнула головой, подставив пальцы под струю ароматизированной воды, которую слуга лил в чашу. Потом она отпила немного вина и стала есть лук-порей в масле.

— Ты знаешь, какая опасность угрожает трону, если со мной что-нибудь случится, — вновь заговорил Ай.

— Хоремхеб, — бросил Нахтмин.

— Вот уже многие годы он стремится захватить власть и стать единоличным правителем страны. Хочу надеяться, что когда ты взойдешь на трон, Маху, Пентью, Гуя и Усермон еще будут пребывать в этом мире. Все они люди опытные и преданные.

При имени Пентью Анкесенамон едва заметно вздрогнула. Она заметила, что Ай не назвал Майю.

— Хоремхеб — враг решительный, — подчеркнул Ай. — Он даже пытался, как ты знаешь, помешать мне возглавить процессию во время погребения царя. Тебе нужно будет заручиться поддержкой жрецов, чтобы заставить его относиться к себе уважительно.

— Но его поддерживает Нефертеп, — сказал Нахтмин.

— Я скоро объясню Нефертепу, что он ошибся, выбрав союзником Хоремхеба, ведь тот, придя к власти, ограничит влияние жрецов.

— Этот преступник спланировал поджог конюшен, — добавила Анкесенамон. — Он готов совершить любое злодеяние.

Нахтмин посерьезнел.

— Мы подвергли Хнумоса пыткам, чтобы вырвать у него признание, — сказал он.

— Он знал, что в любом случае его ждет смерть, — заметил Ай.

— Но мы даже пообещали ему помилование.

— Нет, — возразил Ай, — армия Нижней Земли не позволила бы, чтобы выдающийся военачальник был обвинен по доносу младшего командира. Мы обязаны были не допустить несвоевременное проявление силы. Казнь Хнумоса стала пушечным выстрелом. Хоремхеб был, таким образом, предупрежден о том, что мы не простим ему ни одной выходки.

— Тем не менее его поддерживает армия Нижней Земли.

— Как я понимаю, ты продолжишь чистку его окружения. Маху тебе в этом поможет.

Полководец кивнул.

— Она уже проводится.

— Время не терпит, — сказал Ай.

Нахтмин опустошил свой кубок, и виночерпий тут же подбежал к нему. Слуги поставили на стол еще большее, нежели первое, блюдо, на котором шипела нога ягненка, натертая чесноком. К аромату дичи примешивался запах гвоздики. Как только Смотритель блюд порезал мясо на куски, пробующий пищу выполнил свои обязанности, и его напарник обслужил царя, царицу, затем их гостя.

— У меня такое чувство, твое величество, — сказал полководец, когда слуги отошли на положенное расстояние, — что нам не будет покоя, пока Апопа не поразит копье Сета.

Последовало молчание. Анкесенамон широко открыла глаза. Снова об убийстве говорилось как о способе решения проблем царства.

— Как же взяться за это дело?

— Разве наш Апоп не отверг своей первой супруги, твоей дочери, чтобы взять другую?

— Танцовщицу, — уточнил Ай.

— Женщину легкого поведения, — заметил Нахтмин непринужденным тоном.

— Не мешало бы знать о нем побольше.

— Возможно, почтенная Мутнехмет даст нам совет относительно того, как действовать.

Анкесенамон рассматривала Нахтмина. Это был жестокий человек. Да, он смог бы зачать сильного царя.

— Мы это обсудим с Маху, — сказал Ай. — Но вернемся к главному вопросу. Ты расположен сочетаться браком с Нефернеферурой?

— Да, — ответил Нахтмин.

Вечер удался — цель была достигнута. Царица улыбнулась и удовлетворенно кивнула.

10

«КАКОВ ВЫСКОЧКА!»

— Этим вечером к нам на ужин придет командующий армией Нахтмин, — сказала Анкесенамон. — Разумеется, ты будешь присутствовать на ужине и станешь любезничать с ним.

Сидя перед нею на террасе, Нефернеферура упрямо хранила молчание.

— Я не хочу, — наконец произнесла она.

— Никто не спрашивает о твоем желании. Это — твоя обязанность. Недавно я тебе об этом говорила.

Анкесенамон мрачно наблюдала за своей сестрой; она замечала у нее те же отвратительные черты характера, что и у Мекетатон: деспотизм, упрямство, чрезмерное самомнение, высокомерие. Ей пришло в голову, что у нее все было по-другому: она встретила Пасара, у них одновременно пробудилась чувственность, они полюбили друг друга. Удовольствия тела были как роса для иссохшей души; как только ночь призывала жасмин источать аромат, душа раскрывалась, таяла, оживала. Она устремила на сестру взгляд ястреба. Да нет, тайного любовника у Нефернеферуры не было. Суховатые губы, ломкая жесткость в осанке свидетельствовали о том, что она девственница.