Книга Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев

День был знойный, а при безветрии удушливая пыль вилась густыми столбами над колонною; солнце палило, как в африканских степях, термометр показывал в тени от 32° до 38°, а на солнце от 42 до 45° тепла,[21]роздана была вся оставшаяся вода, смешанная с уксусом. Офицеры спешили делиться своим запасом воды; но всего этого было недостаточно: люди и лошади падали в изнеможении, и только скорое кровопускание спасало их от смерти. Тотчас же послано было за водою в Чушка-Куль, а отряд, медленно подвигаясь вперед, открыл в стороне от дороги копань (неглубокий колодец) с солоноватою водою и несколько грязных луж. Все это мигом было осушено. Наконец часть обоза около полуночи достигла чушка-кульских колодцев, откуда и послана вода отставшим и ночевавшим на дороге. Только к 15 июля вся команда едва собралась на р. Ак-Булак. Последние люди провели, значит, в этой пустыне 6 дней! Тотчас же приступлено было к устройству передового Чушка-Кульского укрепления.

Место, выбранное для укрепления, находилось возле самого ручья, но песчаный грунт, совершенное отсутствие дерна и леса, а также чрезмерный зной значительно затрудняли работы; однако ж 300 человек, работая почти без отдыху, к 3 августа успели возвести укрепление (пятиугольник с тремя небольшими бастионами); вместе с тем накошено и сложено при укреплении до 25 000 пудов сена, а для топлива собраны все сломавшиеся телеги, вдобавок к камышу и тальнику из окрестностей.

Только узнав о затруднениях, встреченных тележным обозом, при движении к Ак-Булаку, и о том, что «хотя и солоноватая, но в изобилии» вода начала оказывать вредное влияние на здоровье людей, которые к тому же занимались иногда и бесполезными работами (как, например, выглаживанием и вылащиванием валов), — решено было послать специалиста для выбора нового пункта под укрепление на р. Эмбе.

Послан был Генерального штаба полковник Жемчужни-ков.

Причину развившихся болезней можно искать и не в одной воде, а просто в беспечности и незаботливости Геке, который всегда этим отличался. Так, в Ново-Петровском укреплении (ныне форт Александровский) в 1846 г. он допустил, что людей кормили более двух месяцев гнилой солониной, когда легко можно было доставать у киргизов баранов. Людей сверх того еще обвешивали! Свежей зелени и луку никто не хотел везти из Астрахани, боясь притеснений фортового начальства, которое само пустилось в коммерцию, образовав рыболовную компанию.

Когда эти злоупотребления были прекращены полковником Генерального штаба Иваниным, гарнизон стал видимо поправляться.

Жемчужников выбрал место при впадении в Эмбу речки Аты-Якши, на правом берегу ее.

К первым числам сентября окончен был вал укрепления (в виде четырехугольника с флешами для прикрытия выходов); между тем накошено было по берегам р. Эмбы и впадающих в нее притоков до 20 000 пудов сена. Если бы Жемчужников был послан ранее, вместо Геке, то на Эмбе, где множество лугов, он мог бы накосить за лето до 80 000 пудов сена, что, конечно, имело бы влияние на исход экспедиции, так как дало бы возможность поправить здесь лошадей и верблюдов, которые, напротив, здесь еще похудели при 20 000 пудов сена.

Жемчужников был человек распорядительный и добросовестный, степь знал хорошо, исходил ее порядком в 1834 и 1835 годах. Теперь он немало потрудился для похода, а между тем его «интригами Никифорова с братьею устранили от участия в хивинском походе» (Иванин, с. 78).

Если считать, что начальник должен, так сказать, «воспитывать» для нужд государства дельных людей и поставлять их, когда является спрос, — то отстранение от дела людей, приобретших опыт и знания, является не только поступком нечестным, а прямо преступлением. Это значит обманывать доверие государя, который всех офицеров знать не может и полагается на старших генералов.

Если подрядчик вместо хорошего верблюда поставляет полудохлого — мы кричим, а тут вместо дельного и способного офицера ставят в ряды пролаз, забегающих с черного крыльца к нелегальным подругам высшего начальства, — и все молчат!

Поправить испорченного дела Жемчужников уже не мог, и сена для будущих верблюдов было наготовлено мало.

Так как для отряда нужно было множество верблюдов, то киргизам сделан был вызов к добровольной поставке верблюдов на время экспедиции, т. е. на шесть месяцев, с вознаграждением от казны по 10 р. сер. на верблюда.

Обещана была полная амнистия за все преступления, совершенные по день объявления, тем родам, которые покажут усердие к поставке верблюдов.

Только одни баголинцы откочевали, остальные же роды обязались доставить 11 444 верблюда.

Сверх того приобретено в собственность экспедиции: пожертвованных ханом внутренней орды Джангером 1000 верблюдов, киргизами назаровского рода за выручку задержанного их старшины 130 верблюдов и старшиною их Тукмановым 51 верблюд, а всего получено безденежно 1181 верблюд; куплено у киргиз 110, выменено у них же 100. Итак, если бы все число верблюдов было доставлено к сроку, то их было бы всего 12 835 штук.

Но некоторые роды не доставили верблюдов к сроку (1 ноября), отчего в отряде при выступлении было всего 9500 верблюдов, да еще около 900 присоединилось на первых переходах, так что всего собралось 10 450 верблюдов, с которыми киргизы выставили и 2090 вожаков или лаучей, по одному на каждых 4 или 5 верблюдов.

Киргизы оставались спокойными, несмотря на устройство нами укреплений среди их кочевок или, быть может, благодаря тому.

Всего, в продолжение шести месяцев, из-под передовых укреплений произведено только три угона, но и те должно отнести скорее к обыкновенным у киргизов воровствам, чем к набегам. В первый угон, произведенный чумиклитабынца-ми и аллачинцами из-под Эмбенского укрепления в ночь на 22 августа, отогнано 398 башкирских лошадей из транспорта; 60 из них были, впрочем, отбиты; остальных же, за темнотою, не могли настигнуть.

Второй угон совершен из-под Ак-Булакского укрепления в ночь на 29 сентября: угнано 32 лошади; в третий угон, опять из-под Эмбенского укрепления, 17 октября, украдено 180 маркитантских быков. Преследования воров в последних двух случаях, по изнурению казачьих лошадей, были неудачны, а как это могло подать повод к более важным предприятиям киргизов, особенно осенью, в обычное у них время воровства и баранты, то полковник Геке, узнав о близком нахождении шайки известного разбойника Магомета Утямисова, выступил 30 октября из Эмбенского укрепления со взводом пехоты, 30 казаками, при одном орудии и 1 ноября настиг аулы, где скрывалась упомянутая шайка. Утямисов успел узнать об опасности и бежал еще накануне; но десять известных барантачей были захвачены или, лучше сказать, выданы самими киргизами, когда они убедились, что войска наши не намерены обижать покорных.

С этой стороны транспорты были, таким образом, обеспечены, но климат и бескормица взяли свое: в пяти башкирских транспортах умерло 199 башкиров (из 7878 человек), лошадей же брошено, угнано, прирезано и пало 8869 из 23 290, т. е. более 28 %. Произведено было следствие, которое указало, что на каждый транспорт был только 1 фельдшер, а умершие башкиры страдали кровавым поносом вследствие перемены климата и пищи, так как они были уроженцы горных кантонов.