Книга Прорыв из Сталинграда - Лео Кесслер

— Пожалуйста, не надо! Ну пожалуйста… Умоляю… остановись…

Через десять минут, весь исполосованный хлыстом, с кровоточащими рубцами на спине, Гиммлер мощно вошел в ее тело и решительно овладел им. Прижимая рейхсфюрера к своей потной груди, Берта то и дело вскрикивала:

— О, как мне хорошо с тобой, Генрих, мне хорошо!

* * *

Сейчас же Генрих Гиммлер стоял перед Бертой со спиной и ягодицами, которые были исполосованы ее хлыстом и побаливали, но зато бесконечно уверенный в себе, в своих силах и в способности вершить судьбы других людей. Теперь он больше не страшился гнева фюрера. Посмотрев на Берту, он сказал ей:

— Дорогая, соедини меня с командиром эскадрильи «Черных ястребов»[13].

— С гауптштурмфюрером Больдтом?

— Да, — деловито кивнул рейхсфюрер. Он уже прокручивал в голове детали предстоящего разговора с летчиком.

Через несколько секунд его соединили с командиром эскадрильи. Это соединение базировалось очень далеко от Берлина, на аэродроме, который располагался вблизи от прежней русско-польской границы; однако слышимость была такой хорошей, что можно было подумать, что Больдт разговаривает с ним из соседней комнаты.

— Больдт, — сразу же перешел к делу Гиммлер, — с вами разговаривает рейхсфюрер СС. У меня есть для вас задание. Наивысшей категории важности и срочности!

— Слушаю вас, рейхсфюрер. — В голосе Больдта, находившегося за тысячи километров от него, слышалось безграничное уважение к Гиммлеру и полная готовность выполнить любой его приказ. Глава СС улыбнулся. Он знал, что к нему полностью вернулось его прежнее умение повелевать другими людьми.

— Ваше задание — установить местоположение батальона СС «Вотан», который дезертировал со Сталинградского фронта…

— «Вотан»? — удивленно воскликнул Больдт. — Но «Вотан», которым командует штандартенфюрер Гейер…

— Не болтайте и слушайте меня, Больдт! — жестко проронил Гиммлер. — Вам предписывается установить местоположение батальона. Как только вы это сделаете, немедленно доложите об этом мне. И тогда я отдам вам приказ уничтожить весь состав «Вотана». Каждый из этих предателей, которые бесчестят славные ряды СС, должен быть уничтожен. Вам все ясно, Больдт?

— Так точно, рейхсфюрер!

— Я рассчитываю, что вы сможете установить местоположение батальона «Вотан» в течение ближайших двенадцати часов. Это задание имеет наивысший приоритет. Немедленно приступайте к его выполнению. Это все. — Гиммлер повесил трубку на рычаг и с триумфальным видом повернулся к Берте. Женщина, на которую все это произвело сильное впечатление, воскликнула:

— О Генрих, как же здорово ты справился! Мне кажется, что нам следует заниматься этим, — она скромно потупила глаза, — не один, а два раза в месяц. Это оказывает на тебя такой благоприятный эффект…

— Ну разумеется, Берта, если только занятия государственными делами мне это позволят, — сказал Гиммлер. — А сейчас я займусь вопросом штурманна из дивизии СС «Мертвая голова», испросившего разрешения жениться на женщине, чей прапрадедушка, как говорят, имел в своих жилах часть польской крови…

Берта взяла свой блокнот. «Какой же огромной нагрузке подвергается мой милый Генрих, — подумала она про себя, записывая то, что он диктовал ей, — постоянно занимаясь всеми этими важнейшими государственными делами. Как же ему тяжело…»

— Высшая степень расовой чистоты, присущая членам СС… — диктовал ей Гиммлер.

* * *

Находившийся за тысячу километров от них гауптштурмфюрер Адольф Больдт положил ноги в начищенных сапогах на стол и, хмурясь, посмотрел на мрачное ноябрьское небо. За окном непрерывно падал снег. Гауптштурмфюрер Больдт — высокий, атлетически сложенный и в обычных условиях абсолютно безжалостный член СС — был шокирован приказом рейхсфюрера. В 1939 году он сам нес службу в составе «Вотана». Затем, когда проходил набор в воздушные артиллерийские наблюдатели, он вызвался пойти туда добровольцем, и в конце концов вырос в командира единственной авиационной эскадрильи в составе СС. Эта эскадрилья была сформирована в 1941 году по приказу Генриха Гиммлера, который повздорил тогда со всесильным шефом люфтваффе рейхсмаршалом Германом Герингом. В составе этой части было несколько старых бомбардировщиков «штука»[14]. Обычно самолеты эскадрильи использовались для того, чтобы оказывать поддержку с воздуха наступающим бронетанковым подразделениям Ваффен-СС, прокладывая им дорогу сквозь вражеские боевые и оборонительные порядки. Сейчас тем же самым бомбардировщикам предписывалось уничтожить одно из таких подразделений…

Больдт поднялся из-за стола и уставился на свое отражение в небольшом зеркальце для бритья, прикрепленном к стене. Он часто проделывал подобную процедуру, чтобы увидеть, не отражаются ли у него на лице какие-то внутренние скрытые сомнения. Сейчас он явственно видел их следы. Как мог он попытаться ликвидировать таких бравых офицеров, как штандартенфюрер Гейер и штурмбаннфюрер фон Доденбург, с которыми он когда-то воевал вместе? Но командир эскадрильи знал, что его ждет, если он начнет колебаться, пытаясь уклониться от выполнения только что отданного приказа. Это может стоить ему его собственной жизни.

— Выходит, парень, — произнес он, обращаясь к своему отражению в зеркальце, — твои яйца находятся сейчас между молотом и наковальней.

Дело обстояло именно так. Как бы он ни поступил в этой ситуации, любое его решение было бы неправильным.

— А может быть, поступить так, — задумчиво произнес он. — Не дергаться. И делать все в порядке очередности. Сначала обнаружить «Вотан». И не очень спешить при этом. Не торопясь обнаружить его — а потом уже решать, что делать. Возможно, что за это время все само собой образуется. Да, именно так и следует поступить, — кивнул он, пристально вглядываясь в свое собственное отражение в маленьком зеркале.

Больдт одел свою кожаную летную куртку, фуражку и обмотал вокруг шеи белый шелковый шарф. Сквозь него проглядывала черно-бело-красная лента Рыцарского креста, который летчик носил с подчеркнутой небрежностью. Довольный тем, что выглядит как заправский боевой пилот, которому сам черт не брат, Больдт вышел в завывающую снежную метель, весело насвистывая себе под нос, точно был самым беззаботным существом на свете.

Через пару минут гауптштурмфюрер вошел в офицерскую столовую. Она была схожа с многими другими офицерскими столовыми, на которые он успел вдоволь насмотреться за свою долгую службу. Часть пилотов сгрудилась вокруг разбитого пианино, во все горло распевая песни. Другие развалились в потертых кожаных креслах, куря и перелистывая старые журналы, большинство из которых были порнографическими.

Обстановка во всех этих столовых была практически одна и та же. Как и везде, здесь висел знак, содранный с одного из вагонов немецких железных дорог, который гласил: «Строго запрещено пользоваться уборной во время стоянки поезда». И, как и везде, здесь были любовно собраны обломки потерпевших крушение или сбитых самолетов. Здесь даже имелся пропеллер от сбитого британского «Спитфайра».