Книга Война гармонии - Лиланд Экстон Модезитт

Гуннар снова поднял брови. Горас ухмыльнулся:

— Я постоянно поддразниваю ее таким манером. Говорю, что ежели она не будет осторожнее, так из нее запросто получится вторая Мегера. Правда, я вовсе не думаю, что в ней и вправду имеется хотя бы самая малость белизны... во всяком случае, ваша мать ничего такого не обнаружила.

Горас проводил сыновей в гостиную, закрыл дверь и разжег большую изразцовую печь.

— Я-то ведь не умею отгонять холод с помощью магии гармонии, а старые кости просят тепла. В такие дни, как нынешний, когда кажется, будто зима еще не кончилась, пожилому человеку особенно хочется погреться.

— Тоже мне, старик нашелся, — рассмеялся Гуннар.

— Это он хочет, чтобы мы с тобой сделали кое-что по дому, вот и прибедняется, — весело пояснил Джастин. — Небось, папа, нам нужно будет наколоть дров?

— Ну, если вы малость помашете топориками, я буду вам благодарен. Но не сейчас, конечно. Было бы невежливо прямо с дороги наваливать на вас хозяйственные хлопоты.

— Но тебе хотелось убедиться в том, что мы вовсе не прочь, — заключил Джастин, усаживаясь на мягкий стул поближе к печи. В отличие от Гуннара, проделывавшего такие вещи с легкостью, ему непросто было бы избавиться от холода с помощью магии. А вот исходящее от печи тепло способствовало успокоению и умиротворенному отдыху.

— Джастин, последи за огнем, пока я буду возиться с обедом, — попросил Горас, закрыв печную заслонку и направляясь на кухню.

Гуннар расположился в старом кресле-качалке, принадлежавшем еще их бабушке. Помнится, покачиваясь в нем, она рассказывала братьям истории о Креслине и Мегере, а также Предание о капитане Рибэ и ангелах Небес.

Джастин улыбнулся, когда в его голове словно наяву прозвучали ее слова: «Людская вера уже сама по себе делает любую легенду почти правдой. Истина, мальчики, заключается не столько в самих словах, сколько в том, что за ними стоит».

От воспоминаний Джастина оторвали шаги Элизабет, легко ступавшей по полированным половицам. Сестра несла две кружки, над которыми поднимался пар.

— Спасибо, — в один голос произнесли братья.

— Джастин, — пролепетала девочка, опустив глаза, — ты не сыграешь со мной партию в «захват»? Пока готовится обед?

— А разве ты не должна помогать отцу?

— Отцу помогу я, — вызвался Гуннар, соскальзывая с бабушкиной качалки. — Может быть, он, наконец, согласится поделиться со мной некоторыми кухонными секретами.

— Гуннар готовит почти так же хорошо, как папа, — заметила Элизабет, положив доску на низенький игровой столик и пододвигая к нему табурет. — Постой, я чуть не забыла про сидр.

Пока сестра ходила за кружкой, Джастин встал и подбросил в печку несколько поленьев.

— Белые или черные? — спросила Элизабет, усевшись спиной к печи.

— Можешь играть черными.

— Спасибо. Ты у нас славный мальчик.

Джастин поместил свою фишку в одну из ячеек правого заднего трехклеточного поля.

— Гуннар предупреждал меня насчет твоей излюбленной тактики; я на это не клюну, — заявила Элизабет, помещая фишку в крайнюю левую ячейку своего главного поля.

Джастин положил камушек в лунку четыреклеточного поля с противоположной от себя стороны доски.

Элизабет заполнила еще одну клетку своей главной решетки.

Джастин поместил в трехклеточное поле вторую фишку и, согласно правилам, закрыл поле, поставив третью.

Элизабет заняла лунку в центре главного поля.

Нахмурившись, Джастин начал заполнять еще одно из дальних трехклеточных полей. Его сестрица поджала губы, покачала головой и снова поместила фишку на главное поле.

— Еще одна...

Джастин пожал плечами и отхлебнул горячего сидра.

— Вкусно.

— Спасибо, — Элизабет пустила в ход очередную черную фишку.

Ход следовал за ходом, пока у Джастина не оказались заполненными четыре поля, трехклеточные и четрырехклеточные. После этого Элизабет добавила в центр седьмую фишку и, усмехнувшись, заполнила остальные лунки двенадцатиклетчного поля еще пятью.

Фишка следовала за фишкой.

— У меня четыре!

— Вижу, — усмехнулся молодой инженер.

Элизабет закрыла поле, заполнив три оставшиеся ячейки.

— Как приятно тянет теплом, — сказала Кирлин, входя.

— Мама! — воскликнула девочка, вскакивая со стула. — Я обыграла Джастина! Он побит!

— А почему это ты забавляешься игрой вместо того, чтобы помогать папе у плиты?

— Там Гуннар, он сам вызвался. А мне не часто случается сыграть с Гуннаром или Джастином. Но сегодня я победила.

— Это правда, — подтвердил Джастин. — У нее та же манера игры, что у Гуннара, а он частенько меня обыгрывает. Может быть, все маги Воздушной Стихии играют похожим образом?

— Мне надо умыться, — сказала Кирлин.

— И мне не помешает, — Джастин встал. — А победительнице, — добавил он, шутливо поклонившись сестре, — по праву принадлежит высокая честь убрать доску.

Кирлин покачала головой. Джастин задвинул стул на место и последовал за ней на кухню.

— По-моему, выглядит неплохо, — промолвил Горас, приподнимая крышку.

— А пахнет и вовсе чудесно, — заявил Джастин, ноздри которого наполнил дразнящий запах готовящейся баранины и ароматных специй. — Но не хочешь же ты сказать, что только-только начал готовить?

— Тьма, конечно же нет! Мясо тушится на малом огне еще с полудня. Осталось совсем немного, вот-вот и дойдет.

Гуннар поставил на большой круглый стол две хлебные корзинки.

— У папы припасено вишневое варенье, специально для тебя, — сообщил он младшему брату.

Тот отошел в угол к умывальнику и тщательно вымыл руки. Кирлин последовала его примеру, а потом подозвала Элизабет.

— Могу я помочь? — спросил Джастин Гуннара.

— Запросто. Поставь все это на стол.

Джастин перенес на стол горшочек с вареньем и стопку тарелок, которые расставил перед каждым стулом.

— Рассаживайтесь, — пригласил Горас.

— Чур я между Гуннаром и Джастином, — заявила Элизабет.

Когда все уселись, Горас прокашлялся и тихо — так тихо, что Джастин едва смог разобрать слова, проговорил:

— Пусть гармония займет место, — ей подобающее, ибо переоценка ее может привести к забвению любви и надежды, тогда как недооценка открывает путь хаосу. Сделаем же все для того, чтобы наша жизнь исполнилась гармонии вкупе с радостью бытия... Угощайтесь, — добавил хозяин дома уже громко, поставив перед Гуннаром тяжелую латку. — Черный хлеб только-только из печи; он прекрасно подходит для баранины. Есть варенье, есть баночка маринованных ябрушей. И не забывайте пряный соус в кувшинчике.