Книга Черная дорога - Мэл Одом

Баярд Чолик не принадлежал ни к тем, ни к другим. Отдавшие ему свою веру жрецы знали это, они надеялись, что он сможет сделать их более могущественными, но только теперь увидели, кем же они могут стать. Чолик, насыщающийся страхом и жизненными силами раба, текущими к нему по магическому каналу, чувствовал, как одни его последователи наблюдают за этим с ужасом, а другие – с жадностью.

Алтарин был одним из ужаснувшихся.

Набравшись энергии, не зная точно, чего сейчас ожидать, Чолик произнес последнее слово заклятия.

Терзаемый мукой раб взвыл, но вопль его прервался на середине. Заклинание разорвало человека на куски. Фонтаном брызнула кровь, испачкав испуганные лица стоявших поблизости темно-красным и затушив два факела и остатки горевшей масляной лужи.

Еще секунда – и останки раба, из которых выкачали до капли всю влагу и жизнь, шлепнулись на пол пещеры.

Хотя Чолик и ожидал чего-то, внезапный прилив эйфории все же оказался сюрпризом. Отголоски боли еще метались в нем, сладостные страдания от заклинания, работающего как вампир и восстановившего организм. Вялость, охватившая его после прошлого колдовства, улетучилась. Даже ломота в старческих суставах постепенно исчезала. Часть похищенной жизненной энергии перешла в его распоряжение, но часть отправилась в мир демонов, подпитывать их. Заклинания, созданные и дарованные демонами, всегда служили им на пользу.

Чолик распрямился, магический нимб у него над головой превратился из почти черного снова в пурпурный. Затем адский свет втянулся в него. Обновленный, с обострившимися чувствами, жрец обвел глазами присутствующих. То, что он сделал сегодня ночью, отразится на рабах, наемниках, пиратах Райтена, даже на жрецах. Впрочем, Чолик знал, что некоторых из них к утру здесь уже не будет.

Теперь они боятся его и того, что он может сделать.

Осознав это, Чолик почувствовал себя отлично. Да, он почувствовал себя могущественным. Даже когда он был молодым жрецом Церкви Захарума и занимал должность в Западных Пределах, только истинно раскаивающиеся и те, у кого не осталось никакой надежды, кто хотел верить хоть во что-то, прислушивались к его словам. Но люди в пещере смотрели на него, как канарейки на ястреба.

Отвернувшись от мертвого раба, Чолик вновь двинулся к двери. Ноги его ступали твердо и уверенно. Даже его собственные страхи, кажется, забились в самый дальний угол сознания.

– Алтарин, – позвал Чолик.

– Да, господин, – тихо ответил служка.

– Пусть рабы возвращаются к работе.

– Да, господин. – И Алтарин начал распоряжаться.

Приученные выживать в любых обстоятельствах, знающие, что, хотя они и не давали кровного обета верности, в таких случаях лучше проявить лояльность, наемники продемонстрировали большое усердие, разгоняя рабов по местам. Упавшие леса укрепили, и работа закипела снова. Мотыги долбили камень, под которым скрывалась серо-зеленая дверь. Кувалды обрушивались на огромные куски скалы, дробя их, чтобы люди смогли поднять обломки и погрузить их на тележки. Грохот и скрежет создавал воинственный ритм, эхом мечущийся по шахте.

Смиряя свое нетерпение, Чолик наблюдал. По мере продвижения работ каменные покровы спадали, разбиваясь об пол и смешиваясь с грудами обломков, уже лежавших там. Наемники, не скупясь раздавали удары, их хлысты оставляли багровые рубцы на лоснящейся от пота коже рабов. Иногда они даже помогали подтолкнуть нагруженную сверх всякой меры тележку.

Процесс явно ускорился. В считанные секунды показалась одна из дверных петель. Чуть погодя обнаружилась и вторая. Чолик, едва не приплясывая от возбуждения, пристально изучал их.

Огромные петли, грубо сработанные из железа и янтаря, были точно такими же, как их описывали в древних текстах. Железо, выкованное человеком, было нужно для того, чтобы защитить тайну, а янтарь – потому что в его мутных золотистых недрах находилась эссенция прошлого.

Когда мусор разгребли, освобождая подход к двери, Чолик шагнул вперед. Если верить тому, что он читал, энергии, забранной у раба, надолго не хватит. Когда же она истощится, ему станет еще хуже, чем было раньше, если только он не доберется до своих комнат и не примет восстанавливающее снадобье, которое прячет там.

Приблизившись к двери, Чолик ощутил заключенную в ней силу. Могущественная сущность рвалась в его мозг, маня к себе и отталкивая одновременно. Покопавшись под мантией, жрец извлек резную шкатулку из безупречно черного перламутра.

Он держал коробочку в руках, чувствуя, что она холодна как лед. Чтобы найти эту шкатулку, потребовались годы работы. Секретные записи, касающиеся ее и двери Кабараксиса, были спрятаны в самой глубине бумажных груд в церкви в Западных Пределах. Чтобы сохранить шкатулку в тайне, ему пришлось пойти на убийства и предательства. Даже Алтарин не знал о ней.

– Господин.

– Назад, – приказал Чолик. – И убери свой сброд.

– Да, господин. – Алтарин отступил, шепча что-то людям.

Вглядываясь в полированную поверхность черного перламутра, Чолик видел отражение отступающей от врат толпы. Старый жрец глубоко вдохнул. Шкатулка находилась в его владении уже немало лет; в эти годы он проводил исследования и изучал, где может скрываться Рансим. Он набирался мужества, чтобы решиться на это предприятие, и отчаяния, чтобы связаться с демонами и получить то, что он хочет, но за всё это время Чолик так и не открыл шкатулку. То, что содержалось в ней, ему еще только предстояло увидеть.

Выдохнув, сконцентрировавшись на коробочке и двери, Чолик произнес первое Слово.. Горло мгновенно охватила боль, ибо оно не было предназначено для человеческого языка. И когда Слово покинуло его губы, оглушительная канонада грома прокатилась по пещере и поднялся ветер. Хотя откуда мог взяться ветер среди каменных стен?

Овалы, выгравированные на темной серо-зеленой поверхности двери, почернели. А грохот и вой ветра заглушило закладывающее уши жужжание.

Занеся левую руку над черным перламутром шкатулки, Чолик сделал еще шаг, ощутив холод железа. Он произнес второе Слово, давшееся еще труднее, чем первое.

Янтарные вкрапления гигантских петель загорелись дьявольским ярко-желтым светом. Так горят в ночи глаза волка, в которых отражается факел загонщика.

Ветер усилился и поднял клубы каменной крошки, жалящей тело. По пещере метались молитвы, взывающие к Свету, а не к демонам. Чолик едва не улыбнулся, хотя какая-то часть его тоже была напугана.

С третьим Словом черная перламутровая шкатулка открылась. Из коробочки выплыла тончайшая, словно сотканная из паутины, сфера, отливающая тремя различными оттенками зеленого. Шар остановился перед глазами Чолика. Он читал, что прикасаться к сфере смертельно опасно.

Если бы он помедлил, сфера бы оставила от него лишь горстку пепла. Чолик произнес четвертое Слово.

Шар начал расти, разбухая, словно угорь, выуженный каким-нибудь рыбаком из Великого Океана. Считавшаяся экзотическим деликатесом, плоть угрей, приготовленная с заботой и осторожностью, таила пьянящее блаженство, но иногда, даже разделанная мастером, несла мучительную смерть. Чолик никогда не ел угрей, но знал, как должны себя чувствовать мужчины и женщины, пробующие загадочную океанскую рыбу.