Книга Верой и правдой - Аркадий Степной

— Вот и отлично, — подытожил его величество и приказал: — Сэр Злотарь, можете быть свободны и не забудьте после моего отъезда дать графу подробный отчет о том, что вы здесь накопали за последнее время.

Новоиспеченный глава лондейлской тайной службы по-деревенски простодушно улыбнулся, поклонился и вышел, тщательно прикрыв за собой дверь.

Король, выпрямившись во весь свой рост, резанул жестким синим огнем из усталых глаз и, четко выговаривая каждое слово, сказал:

— Милорды, судьба королевства в ваших руках. Нам нужно два месяца. Ровно два месяца вы должны любой ценой удерживать врага у этого города. Сегодня восьмое, богом клянусь — через два месяца, восьмого числа месяца чертополоха, я вернусь к городу с войском. Продержитесь, любой ценой продержитесь.

Граф и барон выпрямились, расправили плечи и отдали честь. Король пристально в них всмотрелся и коротко кивнул:

— Ждите меня восьмого чертополоха…

В этом месте северный тракт разделялся надвое. Одна дорога шла прямиком в город Лондейл, другая огибала город дугой, пересекала Ливр по деревянному мосту и вела через графство Бартленд в западные области королевства. У развилки стоял маленький дом с деревянной сторожевой башней. В мирное время здесь сидел графский чиновник с десятком стражников, собирал пошлину с купцов и следил за порядком.

Лихие люди избегали эти места, опасаясь стражников, а путники часто устраивали здесь привал. Место было тихое и живописное. Неподалеку протекал ручей, росли раскидистые дубы и белоствольные березы. Предприимчивые лондейлцы не упустили возможности и построили под охраной сторожки два трактира и один постоялый двор.

Пришла война. Трактиры и постоялый двор сожгли графские уланы, сменившие стражников. Чиновник, для которого больше не было работы, вернулся в город. По тракту вместо купцов и путников нескончаемым потоком шли беженцы. Суровые усатые уланы перегородили дорогу к городу и отправляли всех беженцев в созданный по графскому приказу лагерь на южном берегу Ливра. Там беженцев снабжали скудными припасами, крепких мужчин забирали в Лондейл для проведения фортификационных работ, а женщин и детей переправляли дальше.

В сторожке постоянно находился десяток улан с сержантом. Оставшиеся два десятка, разбившись на пятерки, день и ночь патрулировали окрестности, отлавливая дезертиров и наблюдая за дальними эльфийскими дозорами.

В этот день небо подернулось тучами. Воздух налился зноем и духотой, приближалась гроза. По северному тракту по направлению к заставе, с трудом жителей в потрепанных рясах с глубокими капюшонами.

— Откуда идете, люди божьи? — окликнул их уланский капрал.

— Из Гросбери, сын божий, — ответил ему один из священников, отбрасывая на спину изорванный капюшон.

Перед капралом предстал иссохший от времени старик с усталыми блеклыми глазами. Капрал снял с пояса фляжку и подал ее старику:

— На, божий человек, глотни. Здесь всего лишь вода, но жажду она утоляет.

Старик сначала передал фляжку своему спутнику и лишь после того, как тот утолил жажду, прочитал короткую молитву, возблагодарил Всевышнего и приложился к фляжке, с явным удовольствием глотая холодную ключевую воду.

— Что там, в Гросбери? — спросил капрал, принимая из его рук флягу и вешая ее обратно на пояс.

— Смерть и боль, — ответил старый священник. — Больше там ничего не осталось. Это место отныне не для людей. В старом замке поселился новый хозяин — эльфийский рыцарь, произведенный своим герцогом в бароны. Его лучники перебили всех, от кого, по их мнению, больше не будет пользы. Гномы забрали себе остальных в качестве рабов для своих проклятых рудников… — Голос священника сорвался, он сокрушенно махнул рукой и замолчал.

— Ладно, божий человек, — постарался успокоить его капрал. — Не рви душу, придет время — мы с ними за все сочтемся. А сейчас поворачивайте налево, перейдете мост, увидите лагерь. Там вас накормят, напоят, опять-таки братьев своих встретите.

— Нам не нужно в лагерь, нам нужно в Лондейл, — вмешался второй священник звонким и молодым голосом.

— В Лондейле вам делать нечего, — нахмурился капрал. — Все беженцы должны идти в лагерь — приказ графа.

— Нам нужно в Лондейл, — упрямо повторил молодой священник.

— С чего это вдруг? — угрюмо спросил рослый худой сержант. Услышав разговор, он вышел из сторожки и остановился на пороге.

Старый священник побледнел, а молодой продолжал упрямо настаивать на своем:

— Нам нужно в Лондейл, у нас дело к графу Ульрику.

— Ух ты! — восхитился сержант. — А почему уж тогда сразу не к королю?

— Карл здесь? — удивленно вскинулся молодой священник, по-прежнему продолжая скрывать свое лицо под капюшоном.

— Не Карл, а его величество Карл Четвертый, — поправил его капрал.

— Хорошо, как скажете. — Молодой священник нетерпеливо тряхнул капюшоном и повторил вопрос: — Так что, Карл Четвертый здесь?

Уланы переглянулись, капрал многозначительно положил ладонь на боевой топор, однако молодой священник никак на это не отреагировал, сержант же подозрительно прищурился, но все же ответил:

— Его величество Карл Четвертый умер.

Священники вздрогнули, старик, вскинув глаза к небу, зашептал молитву, а молодой воскликнул:

— Но кто же тогда на троне?! Неужели Георг?!

— Что-то ты уж больно дерзок, божий человек, — не выдержал наконец сержант. — Покажи лицо, парень, хочу посмотреть, что ты за птица.

Священники в нерешительности замерли, тогда капрал вытащил боевой топор и угрожающе крутанул его в руке, в опасной близости от потрепанного монашеского капюшона. Старый священник испуганно вздрогнул и сделал движение вперед, словно стараясь прикрыть своего молодого собрата. Но тот остановил его, успокаивающе подняв руку:

— Не надо, лан Литард. Мы среди своих.

Горделиво выпрямившись, священник откинул капюшон на спину. Перед уланами предстало точеное, изящное лицо с лучистыми синими глазами. Священник тряхнул головой, и на плечи упали длинные волнистые волосы, черные как вороньи перья.

— Баба!.. — ахнул кто-то из улан.

— Надо же, баба. Точно, баба! — загомонили остальные.

— Цыц! — одернул солдат капрал. Он был удивлен не меньше их, но виду не подал: — Вы что, оглоеды, бабу никогда не видели?

Уланы пристыжено замолчали. Сержант подошел к девушке в монашеском обличье вплотную и, смерив ее взглядом, задумчиво произнес:

— Где-то я тебя видел… Кто такая?

Девушка молча вытащила из-под рясы висевший на крепкой цепочке золотой перстень с выгравированным на нем гербом. Глаза сержанта расширились, в них что-то промелькнуло, он сделал шаг назад и почтительно поклонился:

— Ваша милость.