Книга Победа ускользает - Кирилл Мошков

Развернувшись в кресле, Йон выдвинул из пульта клавиатуру и углубился в библиотеку корабельной документации.

Эвис встал, подошел вплотную к броне и замер, глядя на пригород. Далеко за плоскими крышами песочно-желтых и грязновато-белых дешевых муниципальных жилых кварталов Гринтауна высилось, полускрытое утренним туманом, что-то гигантское -- как гора, но только, словно лес, состоящее из отдельных стволов. Подальше виднелась еще одна громада, даже более высокая, еле различимая сквозь дымку, но грозная своим величием.

- Что это? Горы? -- спросил Эвис, не оборачиваясь.

Дойт встала рядом с ним, ее рука скользнула под его локоть.

- Нет, это дома. Небоскребы, гигантские здания. Мы сейчас к югу от города, значит вон те, что поближе -- это Кула, остров на реке Лисс, а те, подальше -- Вабампа. У нас дома были путеводители по Лиссу, я в детстве их разглядывала, но сама тут так ни разу и не побывала. Зато я в Космопорте была. Ой, а это что -- второе солнце?

В разрывах облаков отчетливо блеснул Толиман II.

- Да, это Ясный Глаз, -- ответил Эвис. -- Как его здесь зовут, не знаю. Есть и Красная, третья сестра Взора и Ясного Глаза, но когда Взор и Ясный на небе, ее видно очень редко.

- У моей планеты только одно солнце, -- сказала Дойт. -- Оно называется Соль. Здесь такое синее небо... А у нас светлое, голубое.

- Ты жила в большом городе? -- спросил Эвис.

- Кирнау большой город, очень большой, три миллиона населения, но я жила в пригороде. Два часа езды до университета. У нас был дом... тот самый, который взорвали. Маленький двухэтажный домик. Наверху две спальни, внизу кухня и гостиная. А в каком доме жил ты?

Эвис помедлил.

- Ну, родился-то я в городе, в отцовском доме. Отец мой, почтенный Пеннега, работает нарезервном космодроме Космофлота Конфедерации(эти линковские слова Эвис проговорил не без гордости). Это от города час ходьбы. У него в городе дом деревянный, под черепичной крышей, в два этажа. Наверху, как и в твоем доме, спальни, но числом поболее: было нас у отца двое, я и сестра моя Имич -- вот и две комнатки, в третьей матушка наша гостей устраивала, если кто приедет. Это, считай, пол-этажа. А с другой стороны -- спальня родителей: комната большая, больше нашейкают-компании. (Эвис говорил на своем языке, что было заметно только тогда, когда он, подчеркнуто артикулируя, выговаривал те слова линка, которых в его языке не было). На первом этаже гостевая, это куда всякого гостя вводят, потом кладовые, а с другой стороны -- трапезная, а из нее -- ход в кухню, кухню у нас строят под отдельной крышей. Дом этот еще мой прадед построил, почтенный Равамис. А как мне восемнадцать стукнуло, пришла пора мне в войско идти: я ведь городского податного второго сословия, у нас, кто здоров -- четыре года должен в войске отслужить. И вот после службы я еще почти год в переслужках, все думал -- будет мне в гвардии место. Видишь ли, очень мне не хотелось, как все: отслужил, женился сразу, работать пошел или свое дело завел... Уж очень, понимаешь, привык, что я -- особенный: отец накосмодромеработает. Хотя что там у нас закосмодром--бетонноеполе дарезервуары, а все ж таки, пока мальчишкой к отцу бегал, целый двадцать один кораблькосмическийвблизи видел, батя-то меня всегда предупреждал, когда корабль ожидается. Так уж я думал, думал, каково там, на мирах... Видно, судьба и вправду своих выделяет, как наш Клови учитель говорил. Видишь, так меня в дальние миры и утащило, и вот уж я пол-Галактикипролетел.

- Ты, наверное, первый хелианин в космосе.

- Второй. Первым был король Авалас Алеума XI, лет сто назад. Летал он на Землю встречаться с Президентом, но ничего не видел, слепой был потому что.

Дойт прыснула:

- Совсем слепой?

Эвис улыбнулся.

- Нет, не совсем. В духовном смысле, -- так Клови учитель говорил. Слетал этот король на самую Землю, вернулся и ничего для потомства не записал. Только и сказал мудрецу Клауми, который принца-наследника обучал: мол, особенно ему понравилось, как на Земле зубы лечат, зубы ему там залечили. Уж больно зубы у него плохи были -- сладкого много кушал.

Дойт захохотала.

- Не люблю я его, -- признал Эвис, -- на самой ведь Земле побывал -- и ни строчки!

- А ты напишешь? -- спросила Дойт.

- Обязательно, -- серьезно сказал Эвис. -- Пишу я не очень быстро, не случилось привыкнуть, но напишу. Даже если не вернусь -- передам.

- Как? -- не поняла Дойт. -- Хелиане ведь пишут от руки?

Эвис смутился.

- Я, может, и неправильно понял, но высокоученый писатель Йонас говорил, что можно написанное...со-ска-ни-ро-вать? -- а потом поГаланетупередать на нашкосмодром,резидентумастеру Богусяку, а он напринтеренапечатает и бате моему отдаст.

- Верно, -- кивнула Дойт. -- Ты зря так все время смущаешься, твои представления очень правильные. Кстати, -- вдруг заинтересовалась она, -- ты знаешь точный статус всех, кто путешествовал с тобой по Хелауатауа,: Йон -- писатель, Реми и Клю -- стрелки, Ирам -- колдунья...

- Это очень неточно, -- покачал головой Эвис. -- Им была хорошо подобрана наша местная одежда. Йон -- не просто писатель, он -- высокоученый писатель (ведь он закончил университет), но он проявил себя и как воин, так что вернее всего именовать его "храбрый высокоученый писатель". Реми -- храбрый стрелок, так же следует именовать и Клю, потому что у них общая жизнь, но Реми показал себя великим воином, когда сбил вражийфлаер. Поэтому его следует именовать "неустрашимый стрелок". Ирам... -- Эвис задумался, -- ее лицо у наших, хелианских, астлинов изображено на нагрудном знаке. Она говорит -- совпадение, но таких совпадений не бывает. И она владеет Бирва Анэмихмат, я сам видел, как она взглядом отвела пять арбалетных стрел. Поэтому Ирам -- Небесная душа астлинского племени, и именовать ее следует "великая госпожа", хотя она по присущей ей скромности этого не одобряет.

- А как ты определишь меня?

Эвис улыбнулся.

- Это сложнее, потому что я тебя не видел в хелианской одежде. Но изволь, могу определить. Итак, ты закончила университет, больше того -- имеешь звание магистра. Наука твоя посвящена иным мирам... В своем мире ты пережила потерю -- как ты это называешь? --статуса... но это неважно, потому что ты ведь по-прежнему магистр, не так ли? И ты странствовала. Пожалуй, тебя следует именовать "высокоученая странница".

Дойт повторила:

- Высокоученая странница... А как мне именовать тебя?

- С мной все просто, -- сказал Эвис. -- Я по-прежнему воин, переслужик, о написании книги только мечтаю. Я -- заслуженный воин. Все зовут меня так: храбрый воин.

- Я поняла, храбрый воин. -- Дойт слегка поклонилась.

- Тебе позволено звать меня по имени всегда, -- тихо сказал Эвис. -- Даже по малому, или сокращенному.