Книга Там, где обрывается жизнь - Михаил Март

— Для него это не помеха. Он всесилен.

— Это еще один аргумент, говорящий о правильности моего решения.

— Уходите от него, пока вы молоды и красивы. Этот паук опутает вас паутиной, и вы погибнете. Бог всех наказывает, кто продает дьяволу душу.

— Почему его первая жена выбросилась из окна?

— Может быть, и не выбросилась. Это не доказано. В доме появилась Кристина, новая нянька, и Дмитрий стал с ней жить. В открытую. Это было давно. Старшему сыну Инги было четыре года, младшему два. Какая мать спрыгнет с восьмого этажа и оставит своих детей беззащитными?

— Дмитрию было двадцать три года.

— Инга была на год его старше, а Кристине едва исполнилось восемнадцать. У него уже тогда была мертвая хватка. Ходил в чине капитана и служил личным адъютантом командующего. После рождения второго сына ему предоставили четырехкомнатную квартиру. Немыслимая щедрость по тем временам.

— Инга терпела в доме любовницу?

— Более того. Он заставил Ингу выйти на работу, а детей отдали на попечение любовницы, чтобы они привязались к ней. Они мать свою практически не видели. А потом ее нашли на тротуаре. Она выбросилась из окна и разбилась вдребезги. Суицид. Никакого уголовного дела. Не прошло и сорока дней после похорон, как Дмитрий женился на Кристине. Понятие «траур» для него не существовало.

— Кристину постигла похожая судьба?

— И меня, как видите. Я не знала, что он женат. О детях знала, о жене — нет. Он прожил с Кристиной два года. Потом появилась я. Мне было шестнадцать. Я познакомилась с красавцем майором на танцах. Влюбилась тут же. Он водил меня на съемную квартиру. Однажды привел к себе. Шел 72-й год. Кристина застукала нас в постели. Сильная была женщина, несмотря на молодость. Она повернулась и ушла. Навсегда. На шестом месяце беременности. Найти ее он так и не смог. Мы жили не расписываясь. Через двенадцать лет по почте пришла копия свидетельства о смерти Кристины. Как потом выяснилось, она повесилась.

— О ее ребенке что-то известно?

— Нет. Я пыталась разузнать, но у меня ничего не получилось. Знаю только, что Кристина жила в нищете и много пила. Возможно, она не сохранила ребенка.

— За что же вас посадили в клетку?

— Появилась новая пассия. Я хотела его удержать. Глупо. Меня он не стал выкидывать из окна, запрятал в психушку и забыл о моем существовании. Забудет и о вашем.

— Я уйду раньше, чем это произойдет.

— Дай-то бог! Неужели такая женщина, как вы, могла клюнуть на пятидесятилетнего мужика?

— Вы дали ему верную оценку. Он сатана!

Вика встала и направилась к корпусу больницы. К Валентине подошел.профессор Трубников.

— Справилась с ролью, дорогая?

— Нет. Она надавила на больное место и узнала все, что хотела узнать. В глазах этой молодой красавицы тоски больше, чем у многих больных в твоей обители.

4

Поминки, устроенные на девятый день, превратили в обычную вечеринку. По распоряжению хозяйки, роль которой была отведена Виктории, ни один приглашенный не должен был надевать траурный наряд. Портрет Дмитрия Кайранского с черной лентой исчез со стены гостиной, осталось только невыгоревшее пятно на обоях. Никто не придал значения странности «поминок». Люди собрались для обмена последними сплетнями, а не для воспоминаний об усопшем. Девять дней были поводом для очередного светского ужина. Люди вели себя раскованно, разговаривали громко, отовсюду слышался смех.

Виктория подошла к Аркадию:

— У нас очень важный гость, приехал по моей настоятельной просьбе. В России проходит симпозиум, он выступал с докладом.

— О ком ты говоришь?

— Его портреты ты видел, статьи читал, теперь можешь увидеть воочию.

— Родриго Сапатерос?

— Угадал. Он на балконе.

Балкон — не точно сказано, вдоль всего второго этажа проходила огромная широкая галерея с мраморными перилами. Мужчина в черном смокинге с бокалом вина в руке любовался освещенным прожекторами садом. К счастью, выдался теплый вечер со звездным небом и яркой луной.

Виктория подвела Аркадия к знаменитости и представила его. Аркадий тут же узнал доктора. Испанец быстро заговорил по-французски. Голос ровный, тон деловой, движения порывистые, резкие. Аркадий знал только английский и ничего не понимал. Вика перевела:

— Профессор ознакомился с твоей медицинской картой. Тебе отпущено не больше года жизни. Состояние твоего сердца хуже, чем у покойного отца. Если ты не одумаешься, исход предрешен.

— Я трус, этим все определяется, — пожал плечами Аркадий.

Вика перевела. Испанец усмехнулся. И опять долго говорил.

— На счету профессора сотни операций и ни одного летального исхода, — переводила Вика. — Он делает по несколько пересадок в день. Важна подготовка и настрой больного. Его решимость, психологический настрой. Хотите жить, значит, будете жить. Место зарезервировано, тебя ждут в Испании.

— Через два дня я дам окончательный ответ.

Вика что-то сказала профессору. Тот кивнул и снова уставился на освещенный сад.

— Аудиенция окончена. — Вика взяла Аркадия под руку и повела в зал. — Слабак! На кого ты собираешь оставить фирму? На бездарного алкоголика брата? Или на ненавистную жену? Может быть, подаришь ее Прокофьеву? Он опытный финансист, быстро приберет к рукам все, что плохо лежит.

— Я же сказал. Финансовым директором будешь ты. Этот вопрос решен. Не дави на меня. Это же не аппендикс удалить, речь идет о сердце.

— Твое сердце — твой убийца. Ступай, развлекай гостей.

— И еще одно обстоятельство — я должен убить своего родного брата.

— Ты убьешь себя, а он будет хлебать водку до девяноста лет.

— В общем-то ты права, мир ничего не потеряет, если он подохнет где-нибудь у сточной канавы.

— Зачем так грубо. Он погибнет в автокатастрофе.

— Как я выманю его в Испанию? У него даже загранпаспорта нет.

— Оставь эту заботу мне, думай о главном. Аркадий пошел в зал, а Вика вернулась к «гостю из

Испании».

— Слов нет, сыграно талантливо, Олег. Кажется, вы пересказывали сюжет романа «Отверженные» Гюго.

— Вы тоже знаете французский?

— Не только. Не говоря уже о латыни.

— Черные линзы меня раздражают, я вас плохо вижу. Ночью в темных очках чувствуешь себя слепцом. — Он взял ее за талию.

— Атака началась?

— Я мог бы и дальше вилять перед вами хвостом, но, может, мы пропустим увертюру и куда-нибудь удерем?

— Я здесь хозяйка, у меня гости. Если появится другая тема для разговора, то я в зале.