Книга Марсианин - Александр Богатырёв

Не только наследят, но и перероют… за два года мы тут много чего накопаем. Владимир поднял глаза к близкому горизонту и обвёл его взглядом.

В ту сторону, куда он смотрел, простиралась бескрайняя каменистая пустыня, постепенно переходящая за его спиной и заслонённая от него сейчас громадой корабля, в гигантский базальтовый волдырь великого, давно уснувшего вулкана Олимп.

«Хватит по сторонам глазеть, — одёрнул себя Владимир, — пора работать».

«Ага! Надо ещё кадр для истории!» — подумал он. Взялся за поручень бортика вездехода, поставил ногу на подножку и развернувшись в сторону телекамеры корабля, помахал рукой.

— Ну ты позёр! — раздался в наушниках беззлобный хохоток Алексея.

— Ну как картинка получилась?

— Картинка супер! Амеры удавятся от зависти.

Ну да, они там в Америке все помешаны на «тачках», а тут такой «супер-гипер-пупер-кар»!

Также картинно запрыгнув в вездеход, Владимир плюхается на сиденье и положив руку на руль машет снова рукой.

— Ну всё, полный абзац! — смеётся Алексей, — только улыбки не хватает. За светофильтром гермошлема не видно.

— Ничё! Послезавтра, к твоей посадке я её прямо на нём нарисую! Ладно, я поехал, Счастливо!

— Счастливо! До встречи! — смеётся Алексей.

— До свидания! — это Ли.

Вездеход тихо заурчал и плавно потянул за собой пристёгнутый загодя прицеп с реактором. Владимир разворачивает вездеход и напоследок ещё вытягивает правую руку вперёд, выставляет большой палец в древнем русском жесте «Всё Замечательно!» и так проезжает мимо корабля.

Краем глаза замечает, как телекамера на борту корабля провожает его взглядом.

«Выпендриваться так выпендриваться!»

Эти кадры до сих пор забавляют и веселят публику, собственно чего Владимир и добивался. Ему сильно хотелось «приземлить» Марс. Но не в смысле «принизить достижение», а показать всем скептикам, что мы освоим не только такие районы Земли как Сибирь, но и холодные пески Марса.

Проехав опоры корабля, Владимир выжимает полный газ стараясь попасть в колею накатанную вчера. Надо поскорее убраться подальше от корабля.

Им скоро стартовать, так что лучше будет если вездеход с Владимиром будет на безопасном расстоянии.

Доехав до первого модуля Базы Владимир закладывает широкую дугу и плавно затормозив (резко всё равно не получится — гравитация маленькая) выпрыгивает из кабины.

Издали «Ласточка» кажется миниатюрной, почти игрушечной. К тому же, как убедился Владимир ещё вчера, к перспективе на Марсе ещё надо привыкнуть. Сложно на глаз определить расстояние.

Поэтому отсюда спускаемый аппарат выглядит как большая разноцветная пластмассовая игрушка, посреди красного песка песочницы, с двумя большими и блестящими баками водорода по бокам.

Из-под опор корабля вдруг вылетает облако пыли, по пустыне раскатывается гром. «Ласточка» вздрагивает и величаво набирая скорость, вылезает из поднятого рыжего облака. Только на фоне тёмного неба становится видимым бледно фиолетовый, почти неподвижный в разрежённой атмосфере Марса, «меч» выхлопа ядерного двигателя.

— Надо бы помахать на прощание, — думает Владимир и его рука автоматически поднимается и легонько машет вслед уходящему, в тяжёлую синеву марсианского неба, кораблю. Всё более и более он превращается в этой глубокой ультрамариновой синеве в хвостатую звезду, уходя всё дальше от точки старта.

Меж тем корабль разворачивается по тангажу и рысканью что можно определить только по оставшемуся за ним длиннющему хвосту выхлопа. Выхлоп в этот момент ещё резко удлиняется и меняет оттенок.

«Включили газофазный режим реактора» — отметил про себя Владимир — начался основной разгон[7].

Он так и стоял с поднятой рукой пока «Ласточка» не превратилась в яркую звезду, окончательно и шустро не покатилась за горизонт, выходя на орбиту.

Он совершенно забыл про «Марсоход», стоящий всё на том же месте, где его год назад оставили, превратив в радиомаяк, для будущей тогда, Марсианской экспедиции. А он всё это заснял — тоже получилась замечательная и символическая картинка. Но эту картинку Владимиру не суждено было увидеть в ближайшие два года.

Корабль улетел, и на пустыню опустилась привычная уже тишина. Яростно, почти по космически, светило солнце, практически не согревая эти вечные, рыжие пески.

И не удивительно — от Солнца Марс почти в полтора раза дальше Земли.

Владимир опустил руку, попинал, для развлечения, торчащий из песка обветренный булыжник и пошёл заниматься своим любимым реактором.

К вечеру, большая часть его задания была выполнена: реактор установлен, трубы и кабеля от него подсоединены к главному модулю, а оставленный поодаль до этого первый оранжерейный модуль установлен в нужное место и технически подсоединён.

«Технически», это такой эвфемизм, который обозначает, что всё прицеплено и привинчено, но не развёрнуто в рабочее положение и не запущено.

Конечно, развёртка оранжерейного модуля это не установка и развёртка главного, с его кучей весьма специфических систем. Но всё равно занятие трудоёмкое и долгое. Поэтому его развёртка намечалась на утро следующего дня.

Владимир не спеша собрал инструменты в контейнер выпрямился и оглядел дело рук своих. Всё стояло как надо, привинчено как надо, большая антенна связи смотрела куда надо и вообще было всё готово к заселению первым жителем. Хоть и временным.

Конечно, кабеля и трубы, идущие от реактора потом стоило бы закопать в грунт. Но это уже не его работа. Главное, что он подсоединён как надо и уже работает. Еле-еле работает, но это для начала. Большего и не надо.

Владимир бросил взгляд на установленный на рукаве индикатор заряда ранца. Тот показывал, что у него ещё на час ресурса как минимум. Начинать разворачивать оранжерею уже не имело смысла и он слегка расслабился.

Привычно блеснула на светофильтре гермошлема радуга и Владимир вспомнил, что вчера так и не посмотрел закат Солнца.

«Ресурс ещё есть и всё сделано. Можно себя наградить за хорошо сделанную работу никем ещё „в живую“ не виданным зрелищем».

Солнце уже коснулось края горизонта из-за чего все тени стали почти чёрными. Но отсвет последних лучей не стал красным, как это обычно происходит на Земле. По прежнему сияя жемчужным светом светило медленно погружалось в почерневшие в вечернем сумраке пески, а высоко над всем этим быстро скользил по тёмному небу корявый полумесяц.