Книга В плену желания - Розмари Роджерс

— Я обещал Лорне, что не стану смущать тебя, но ведь ты не смущена, верно, Лаура? В любом случае все знакомые будут расспрашивать тебя об этом — так почему бы не отшлифовать ответы на родственниках?

Впервые услышав в голосе дяди Пьера дразнящие ноты, Лаура ответила с игривой усмешкой:

— О, понимаете… это вовсе не было бегством. Люди обожают сплетничать! Нас сопровождала мама Эрнесто. Во всяком случае… — Лаура выдержала паузу, — мы договорились с ней насчет этой версии. Думаете, кто-нибудь в нее поверит?

Пьер Дюмон усмехнулся и покачал головой, но Лорна улыбнулась весьма натянуто.

— К сожалению, Лорна в последнее время чувствует себя не в своей тарелке, — заметил дядя Пьер, когда его жена ушла. — На этой неделе приезжает ее мать. Этот ежегодный визит беспокоит Лорну, она должна организовать поездки в Экс, Биарриц, даже в Монте-Карло! Мадам Прендергаст обожает азартные игры! — Разлив по бокалам херес, он спросил: — А ты, Лаура? Какие у тебя планы на ближайшие месяцы?

Лаура озорно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках.

— Конечно, я собираюсь делать то, что мне нравится! Но на этот раз вы можете не беспокоиться обо мне, дядя Пьер. Кажется, я уже вдоволь нагулялась!

— Слава Богу! Больше не будешь плясать на сцене, задирая юбку?

— О нет! — с наигранной скромностью ответила Лаура, взглянув на дядю из-под своих длинных ресниц. — Я училась танцевать канкан, чтобы доказать себе, что смогу проделать все фигуры. В этом сезоне я решила освоить танец живота. Мне сказали, что он сейчас в моде и помогает сохранить талию.

Пьер Дюмон благоразумно решил не говорить жене о том, что Лаура собирается осваивать танец живота. «Лорку это не позабавит», — с грустью подумал он. Может быть, девушка просто разыгрывает его? Она все сильнее напоминала ему ее мать, отчаянную и упрямую кузину Джинетт, всегда пренебрегавшую условностями.

Находясь в своей парижской квартире, Франко Морган думал о сестре то же самое. Черт возьми, когда же она, наконец, перестанет осуществлять каждую свою безумную, эгоистичную прихоть, не задумываясь о последствиях? Больше всего Лаура нуждалась в самодисциплине, ей следовало обрести контроль над собой и осторожность. Сделать это хотя бы ради себя, если не ради тех, кто искренне ее любит и беспокоится о ее репутации. Перед отъездом родителей он пытался объяснить им свою позицию, но ему удалось только рассердить мать.

— Лауре следует помнить, что она — женщина и должна вести себя как подобает леди, — сказал он тогда.

— Правда? — холодным тоном произнесла мать и, сощурив глаза, переглянулась с отцом, который только повел бровью. — В таком случае что ты думаешь обо мне? Никто не может обвинить меня в том, что я подчиняюсь условностям или веду себя, по твоему выражению, как подобает леди. Если бы я была такой, какой меня хотели видеть, ты бы не стоял сейчас здесь, демонстрируя самодовольное ханжество… Мне стыдно за тебя!

«Неприятные воспоминания», — с грустью подумал Франко. Он любил свою мать, безмерно восхищался ею, и не мог смириться с ее презрением. Она умела превратить его в подростка, стремящегося услышать ее похвалу. Став мужчиной, он не мог признаться даже самому себе в том, что сохранил эту потребность. Мать всегда была честной; иногда ее прямота пугала Франко.

Он не отдавал себе отчета в том, что шагает из одного угла комнаты в другой и обратно, до тех пор, пока не увидел свое хмурое отражение в зеркале.

О черт! В конце концов, он помирился с матерью, обещал относиться к сестре более терпимо, ладить с ней. Франко рассеянно провел пальцами по волосам, смущенно глядя на свое отражение и вспоминая, что такое же обещание он дал Эне.

Как всегда, мысли об Эне подействовали на него успокаивающе. Хелена — Эна — леди Эйр, графиня Седжвик. Ее муж находился в Турции, а свекровь внушала ей страх. Прелестная, несчастная, наивная Хелена, насильно выданная замуж отцом, мечтавшим о том, чтобы титул дочери подкрепил его недавно обретенный статус миллионера; желание походить на Асторов и Вандербилтов заставило его пренебречь чувствами дочери. Как мог безжалостный, эгоистичный Патрик Дрисколл быть отцом такой девушки, как Хелена? Столь прелестной, уязвимой…

«Черт возьми, я стал похож на снедаемого любовью юнца», — подумал Франко. Но мог ли он не любить Хелену? Мог ли кто-то не любить ее? Он влюбился в нее в тот же миг, когда его сестра познакомила их. Он, гордившийся своей бесстрастностью и цинизмом! Франко знал, что только он способен пробить стену из холодного безразличия, которую Хелена возвела вокруг своей души. Только он мог отыскать огонь, спрятанный под толстым слоем льда.

Со смущением, близким к чувству вины, он признавал, что должен благодарить Лауру — именно сестра помогла ему разобраться в загадочной Хелене. Если бы Хелена не подружилась с Лаурой, не стала бы доверять ей, она никогда не стала бы доверять и ему. Господи! Когда она распустила перед ним свои золотистые волосы, продемонстрировала чувства и страсть, о существовании которых прежде и не догадывалась, он пропал. Ему хотелось раствориться в ней, узнать ее, овладеть ею. Ради этого он был готов убить ее мужа. Хелена — его Елена Прекрасная! В душе Франко постоянно сражались поэт и воин, циник и идеалист. Как ему разрешить эту проблему?

Отчасти Франко радовался тому, что сестра, наконец, вернулась в Париж. Она, как всегда, отвлечет его. Лаура была упрямой, самоуверенной, эгоистичной, принадлежала к новой породе независимых женщин, которым нравится шокировать окружающих. В отдельные моменты он, как ни странно, хотел, чтобы Эна хоть немного походила на Лауру, стала более уверенной в себе и менее робкой.

Франко не мог знать о том, что сейчас мысли Эны совпадали с его собственными. Лаура наконец приехала в Париж — Лаура, ее самая близкая подруга, ее единственная настоящая подруга. Сестра Франко. «Господи, — взволнованно подумала Хелена, — почему я не похожа на Лауру? Почему во мне нет ее силы и упорства?»

Хелена была графиней Седжвик. Женой Арчибальда Эйра, графа Седжвика, давшего ей титул в обмен на миллионы, заплаченные ее отцом, ради того, чтобы дочь попала в высшее общество.

Она страстно желала снова стать обыкновенной Эной Дрисколл и даже жить в той лачуге, где была зачата и родилась еще до того, как отец разбогател на серебряных рудниках Комстока. Ее мать решила, что девушка должна получить образование, побывать в Париже, Лондоне и Вене.

Ее знакомили с герцогами, графами, маркизами, князьями и принцами до тех пор, пока она не заболела; тогда девушку повезли на воды в Баден-Баден; там она начала дурнеть и худеть от страданий.

Однажды вечером отец привел к ним Арчи и уладил с графом все вопросы, не поинтересовавшись мнением дочери. Никто, даже мама (которую следовало называть maman), не предупредил об этом Хелену. Девушка сдалась лишь после того, как целый месяц провела в запертой комнате, где ее избивали и кормили одной кашей.

Она ненавидела и боялась Арчи, однако, познакомившись с его матерью, почувствовала себя в большей безопасности. Графиня-вдова заставляла считаться с собой — прямолинейная и решительная, она защищала девушку от Арчи, давала ей полезные советы. Такой наперсницы у Хелены еще не было!