Книга Блюз черной собаки - Дмитрий Скирюк

Пишут, гребут… Огребают. А музыка где?

Интересно, если подумать, когда началась эта бодяга. Наверное, с появлением FM-радиостанций, когда одни мэтры «забронзовели», зажрались и впали в манию величия, другие — побились, потравились или спятили, а на их место пришли энергичные молодчики с пачками баксов, прошедшие лондонские студии, не пишущие песни, а знающие, как сделать хороший хит. Ага. Know how. И вот результат: в считанные годы радиостанции затопило качественное звуковое дерьмо — любовницы бандитов и банкиров, серенький блатняк, богатенькие панки и воинствующие лесбиянки, клоуны-травести, матерящиеся мудаки и «сессионные эмигранты», неспособные связать два слова в осмысленный текст, — пустые, выверенные, бездушные поделки. А может, первой ласточкой был еще тот безобидный «Форум», для которого писал Морозов — профессиональный композитор-попсовик? Кто знает…

И второй довод не давал мне покоя. У Игната Капустина, Сороки, был талант. Он слышал музыку, чувствовал её. И если он зашёл в тупик, это не тот тупик, от которого бросаются с моста. Он в любой момент мог уйти и начать всё сначала: девятнадцать лет — не тридцать пять, время есть.

Я лежал и думал о гитаристах, сходящих с ума — поодиночке и группами. Я даже представил себе особый дурдом для гитаристов… Полный бред, если вдуматься.

Или не бред?

Я посмотрел на часы: 10:32. Сон ушёл окончательно.

Я встал, включил компьютер и достал из кофра диск с «Мертвецом». DVD был пиратский. На обложке — сидящий Джонни Депп в какой-то дремучей, невообразимой шубе, в цилиндре, с револьвером в руке. Выглядел он сущим дистрофиком. У фильма был эпиграф из Генри Митчелла: «Желательно никогда не путешествовать с мертвецом».

Я сварил кофе, надел очки и с чашкой в руке уселся смотреть. Пошли титры. Что-то было не так — цвет почему-то пропал. Я поиграл с настройками и вскоре понял, что компьютер тут ни при чём: это сам фильм чёрно-белый, сепия, вроде «Девушки на мосту». И с первых кадров стало ясно: я его смотрел. Не полностью, урывками и действительно где-то в компании (вспомнилось, как девчонки нудили, чтоб мы выключили «это»). В самом деле, не каждый сможет вынести полтора часа этой притчи, как бессмысленная жизнь превратилась в осмысленную смерть, тем более — без перерыва на рекламу и попкорн. В наше время, когда кино превратилось в непрерывный экшн, для большинства народа это просто чёрно-белая тягомотина. Но, раз посмотрев, невозможно забыть потом этот поезд, эту поездку главного героя в город Мэшин и его дальнейшие злоключения. Операторская работа тоже впечатляла: видеоряд необычный и запоминающийся — рваная, клипообразная эстетика. Но сейчас я обращал внимание в первую очередь на музыку. Странно, что я не запомнил её, не иначе, звук мы тогда приглушили. Весь фильм фоном шла одна тема в разных вариациях — сырой, тяжёлый гитарный блюз без всяких слов и признаков аранжировки — практически сплошное соло (именно его играл Игнат на той кассете, разве что в оригинале низов больше). Пробирало до дрожи, местами становилось просто не по себе. Нейл Янг творил чудеса — если на экране были поступки героев, их действия, мысли, то музыка передавала, что творится в их душе. Я дважды делал паузу, варил свежий кофе, потом возвращался — и намертво влипал в экран.

Несомненно, без музыки фильм много потерял бы. Я досмотрел до конца и задумался вот о чём: как часто музыка незаметно делает просто хорошую картину культовой. Музыка Джеймса Барри, например, во многом предопределила успех «бондианы», звуковые медитации Эннио Морриконе придали особую атмосферу спагетти-вестернам Серджио Леоне. А уж «Розовая пантера»… Да и наши «Джентльмены удачи». А «Ирония судьбы» и «Семнадцать мгновений весны» с музыкой Таривердиева? Даже чтобы просто найти этот прозрачный, плывущий но воздуху звук, уже необходимо озарение. И наши «Приключения Шерлока Холмса» сильно проиграли бы без музыки Дашкевича. А «Ёжик в тумане» — сколько бы он стоил без звуковой дорожки?

Иногда до смешного доходит. Скажем, «Серенада Солнечной долины» — так себе фильмец, слабый во всех отношениях, уже никто и не помнит, о чём он, а музыка оттуда популярна до сих пор. И перебирать подобные случаи можно часами.

Кстати, вдруг ни с того ни с сего вспомнил я: а ведь Гленн Миллер — автор музыки к «Серенаде» — погиб, и погиб при достаточно невыясненных обстоятельствах. До сих пор неизвестно, кто сбил его самолёт.

В голове у меня забрезжила ещё одна мысль. В принципе, я уже думал о чём-то подобном в гостях у Ситникова, теперь она оформилась окончательно. Я потянулся к телефону, минуту поколебался (всё-таки уже первый час), но потом вспомнил, что Танука ложится поздно, и решительно набрал её номер.

Трубку взяли сразу, после первого гудка, будто девушка сидела возле телефона и тренировалась отвечать на скорость.

— Алле.

— Это Жан, — сказал я.

— Я поняла, — сказала Танука и пояснила: — У меня твой номер высветился.

Я закряхтел и мысленно выругался: никак не могу избавиться от привычки представляться, звоня на мобильный.

— Что звонишь? «Мертвеца» досмотрел? — тем временем осведомилась та.

Блин, да что она, мои мысли читает?

— В общем, да, — признался я. — Но звоню не поэтому. Я вот чего подумал: все эти музыканты, гитаристы, рок-н-ролльщики… Как бы мне узнать, кто где играл, когда и не случалось ли с ними чего необычного?

— Чего необычного?

— Ну-у, — неопределённо протянул я, — необычного. Странного чего-нибудь. Гибели, травмы, увечья.

Танука помолчала.

— Посмотри в Нете, — неуверенно предложила она.

— Долго возиться. Мне б поговорить с кем-нибудь, кто интересуется. Припомни, среди твоих знакомых есть такой? Какой-нибудь музыкант, тот же Сито, кто-нибудь ещё… Есть?

— Не знаю, — задумчиво сказала та. — Вряд ли… Хотя, постой. Кажется, есть один… Точно, есть. Только он не музыкант.

— А кто?

— Писатель.

— Писатель? — Я удивился.

— Ну, писатель, писатель. Ты что, оглох?

— А… при чём тут музыка? Он тоже где-то играет?

— Нет, у него просто бзик такой, он типа меломан. Кучу всякой хрени помнит и хранит. Я, когда у него была в последний раз, стащила дисков десять или двадцать. Так что есть повод зайти отдать.

— Ага. Так с ним можно встретиться? Можешь нас свести? Завтра или послезавтра.

— Завтра? — переспросила Танука, после чего в разговоре опять возникла пауза: девушка сосредоточенно о чём-то думала. — Ну, можно попробовать, если он ещё не съехал.

— С чего съехал? С ума, что ли? — совершенно искренне не понял я.

— С квартиры, дурак!

Я снял очки и потёр усталые глаза. Нет, всё-таки пора спать, пора…

— Тогда до завтра, как договаривались. Я зайду?

— Хорошо.

И она повесила трубку.