Книга Живая кукла - Хеди Уилфер

— Площадь святого Петра, — сказала Лавиния.

— Я попрошу Гвидо все рассчитать так, чтобы ты успела к самолету. Извини, что не могу сопровождать тебя, — произнес Витторио, и эта куртуазность почему-то напомнила ей о частной школе, в которой он учился.

Казалось бы, он был здесь у себя дома, и все же иногда, как сейчас, что-то выдавало в нем чужестранца. Он был выше ростом, и кожа у него была светлее, чем у большинства коренных жителей Апеннинского полуострова, что не скрывал даже сильный загар. Ну и, конечно, глаза. Такие светлые глаза не могут быть у итальянца.

* * *

Лавиния бросила прощальный взгляд на громадный собор — творение гениального Микеланджело и пошла к машине. Ей удалось убедить шофера, что она обойдется без него. В одиночестве — довольно относительном, если учитывать толпы туристов, — любуясь прекрасной архитектурой, она ощущала, как ее охватывает благоговейный трепет перед искусством мастеров, возведших известный всему миру ансамбль.

Но пора было возвращаться. Лимузин стоял там же, где и прежде, но шофера поблизости не оказалось. Вообще никого, кроме Лавинии, не было видно на улице. Лишь какой-то пожилой седой мужчина прислонился к стене неподалеку от ее машины. Лавинии показалось, что ему нехорошо, ибо одной рукой он хватался за сердце, как будто пытаясь успокоить боль. Она поспешила ему на помощь и участливо спросила:

— Вам плохо? Вы неважно выглядите. К счастью, мужчина говорил по-английски и заверил ее, что ему уже лучше. — Это все от жары, — пояснил он.

Тем не менее Лавинию не покидало беспокойство. Ей не нравился вид пожилого мужчины. Не могло быть и речи о том, чтобы оставить его здесь одного. Но как назло, шофер куда-то запропастился.

— Сегодня действительно очень жарко, — сказала Лавиния незнакомцу. — И вероятно, тяжело ходить пешком в такую погоду. У меня есть машина и шофер. Может, мы смогли бы подвезти вас? — предложила она, беспокойно оглядывая улицу.

Где все-таки этот шофер? Витторио будет в ярости, если она опоздает на самолет. Но не бросать же старого человека одного на улице…

— У вас есть машина? Вот эта? — спросил он, показывая на стоящий лимузин.

— Ну, вообще-то это не моя машина. Лавиния посчитала необходимым сказать правду. — Она принадлежит моему знакомому. Вы живете далеко отсюда?

Незнакомец перестал держаться за сердце. И она увидела, как розовеет его лицо, а дыхание становится ровнее.

— Вы очень добры, — сказал он ей с улыбкой. — Но у меня тоже есть и машина, и шофер. — Улыбка его становилась все шире, и Лавинии почему-то показалось, что в душе он посмеивается над ней. — Спасибо, что побеспокоились о старом человеке.

Присмотревшись внимательно, Лавиния действительно обнаружила вниз по дороге машину. Но до нее было довольно далеко.

— Это ваша машина? — спросила она. — Может, мне стоит позвать шофера?

— Нет, — возразил мужчина. — Мне лучше, и я сам дойду до нее.

Но Лавиния уже брала его под руку, заботливо говоря:

— Я провожу вас. Пожалуйста, не отказывайтесь.

— Ну хорошо, — сдался он и внимательно посмотрел на нее.

— Все это заняло гораздо больше времени, чем она предполагала. Старик еле передвигал ноги, и, когда они наконец подошли к машине, Лавиния с облегчением вздохнула, увидев, как передняя дверца открылась и оттуда показался шофер. Он поспешил им навстречу и быстро заговорил по-итальянски, обращаясь к ее пожилому спутнику.

Старик, собрав все свои силы, приосанился и что-то резко ответил шоферу.

— Разворчался, как старуха, — сказал он Лавинии и тепло добавил: — Спасибо, дорогая. Мне было очень приятно встретиться с вами. Но вам не следует разгуливать одной по улицам Рима — иногда это бывает небезопасно.

Он повернулся к шоферу и снова сказал что-то по-итальянски, после чего тот озабоченно посмотрел по сторонам.

— Марко проводит вас к машине и подождет, пока ваш шофер не вернется.

— В этом нет необходимости, — возразила Лавиния, но старик продолжал настаивать на своем.

— Вам вовсе не обязательно провожать меня, — повторила она шоферу, как только они отошли на расстояние, где старик не мог их слышать. — Останьтесь лучше с хозяином. Он выглядит неважно.

Однако дальнейшие уговоры не потребовались. Она увидела, как ее собственный шофер вылезает из лимузина.

— Видите, — сказала Лавиния, облегченно вздохнув. Затем добавила озабоченно: — Ваш хозяин… Конечно, это не мое дело, но, может быть, ему следует показаться врачу?

— О нем есть кому позаботиться, — заверил ее Марко. — Но он… Как это по-английски? Он не всегда прислушивается к советам других.

Уверенность, с которой говорил шофер, успокоила Лавинию, которую взволновало состояние старика.

6

Лавиния бросила взгляд на Витторио, оторвавшись от созерцания роскошного сине-зеленого Тирренского моря, раскинувшегося внизу.

Он был сумрачен и чем-то озабочен, когда они встретились в аэропорту, и даже не спросил, как ей понравилась поездка по городу. Сейчас, когда они с каждой минутой приближались к его дому и к встрече с его родственниками, Лавиния чувствовала, что ее напряжение возрастает. Ирония судьбы, но раньше она мечтала о том, как проведет когда-нибудь отпуск в этой части света. А теперь, когда это случилось, была далека от восторга.

Видя озабоченное лицо Витторио, она решила спросить его — больше из вежливости, нежели из-за реального беспокойства, как поспешно заверила себя:

— Что-нибудь случилось? Ты выглядишь расстроенным.

Лицо Витторио помрачнело еще больше.

— Что, репетируешь роль преданной невесты? — спросил он с циничной усмешкой. — Если рассчитываешь получить вознаграждение, то ошибаешься.

Вспыхнувшая накануне ненависть вновь охватила Лавинию.

— В отличие от тебя я не смотрю на вещи сугубо меркантильно! — выпалила она. Просто я беспокоюсь за тебя. Судя по всему, твоя встреча с дедом не очень-то удалась.

— Ты? Беспокоишься обо мне? Только одно связывает нас. И ты знаешь, что именно.

Интересно, чего он ожидал от нее? Лавиния еле сдерживалась, чтобы не нагрубить. В конце концов, сам же шантажом заставил ее быть здесь. Использует в своих интересах, как живую куклу. Составил о ней самое что ни на есть худшее мнение и даже не пожелал выслушать, когда она пыталась сказать что-либо в свое оправдание. И при этом еще претендует на то, чтобы считаться высоконравственным человеком. Как она могла сочувствовать ему? Он и Мариетта стоят друг друга.

Но, думая так, Лавиния в душе понимала, что не совсем справедлива к нему. Она усмотрела в Мариетте внутреннюю холодность, полное отсутствие способности к каким-либо искренним переживаниям. Витторио много сказал и сделал такого, что она не одобряет, но в нем была страстность. Та самая, от которой она трепещет и сейчас, вспоминая его поцелуй. Даже если сцена, разыгранная в гостиной, предназначалась для того, чтобы произвести впечатление на Мариетту, в ней было что-то интимное, что тронуло Лавинию до глубины души.