Книга Вторжение в Империю - Скотт Вестерфельд

С того самого мгновения, как он появился в холле, егоокружала группа офицеров, которые откровенно отсекали толпу. По всей видимости,офицеры и оберегали товарища, и выражали гордость тем, что один из них в стольмолодом возрасте удостоился возвышения. Вспомогательная аудиосистема Нарыперечислила ей их имена и годы обучения в академии. Все эти люди были старшеЗая. У сенатора возникла мысль о том, что их дружбе с Заем несколько минут отроду. Герой Дханту стал бы прекрасным дополнением к их компании.

Но почему-то Зай решил отказаться от такого общества. Кактолько молодой офицер покинул своих спутников, его походка сразу сталанеуклюжей. Он шагал так, будто вытягивал ноги из кустов каких-то невидимыхползучих растений, выросших на мраморном полу. Нара Оксам незаметноприкоснулась к браслету, снижавшему уровень эмпатии. Ей очень хотелось узнать,о чем думает Зай, но здесь собралось слишком много народа, чтобы она могла себепозволить более высокое разрешение.

Окружавшие Нару люди расступились и пропустили молодогоофицера.

Несмотря на то, что эмпатические способности сенатора теперьбыли подавлены, большую часть жизни ей удавалось сравнивать выражения лиц стем, что ей подсказывали экстрасенсорные способности. Даже тогда, когда браслетработал на полную мощность, она сохраняла сверхчувствительность. Когдакапитан-лейтенант Зай остановился перед ней, Нара поняла, что он не знает, чтосказать.

— Ваданское приветствие, — не шевеля губами,проговорила Нара.

Синестезический интерфейс выдал пять соответствующих случаюприветствий, но она, повинуясь инстинкту, отвергла все до одного.

— Вы выглядите не очень радостным, капитан-лейтенантЗай.

Он оглянулся через плечо, посмотрел на товарищей. Вернулсявзглядом к ней.

— Я не привык к таким толпам, мэм, — сказал он.

Нара улыбнулась, услышав это обращение. Наверное, Зай неимел при себе соответствующего руководства, если назвал ее «мэм», а не «вашепревосходительство». «Каким образом эти флотские выигрывали войны, —думала Нара, — если они даже не знают, как себя вести на вечеринке скоктейлями?»

— Встаньте здесь, у колонны, — сказала она иподняла свой бокал к свету. — Когда спина прикрыта, ощущаешь себя вбольшей безопасности, как вы полагаете, капитан-лейтенант?

— У вас истинно военное мышление, сенатор, —ответил Зай и наконец улыбнулся в ответ.

Значит, о ее статусе он все-таки знал. А как насчет ееполитических убеждений?

— Эти колонны прочнее, чем кажутся на первыйвзгляд, — сообщила Нара. — Каждая из них представляет собой цельныйалмаз, выращенный в орбитальной углеродной камере.

Зай вздернул брови. Наверняка прикинул в уме массу.Изготовить крупный алмаз на орбите — это как раз было довольно просто. Опуститьтакой крупный объект вниз по гравитационному колодцу — вот что было подлиннымподвигом инженерной мысли. Оксам снова приподняла бокал.

— Вы обратили внимание на то, капитан-лейтенант, чтоформа бокалов соответствует огранке колонн?

Зай взглянул на свой бокал.

— Нет, ваше превосходительство, не обратил.

Ага, теперь она уже «превосходительство». Офицер вспомнил обэтикете. Означало ли это, что ей удалось расслабить его настолько, что онвспомнил о хороших манерах? Или он почувствовал ее превосходство?

— Но у меня напрашивается и другое сравнение, —продолжал он. — Я начал чувствовать себя бесцельно плавающим пузырьком.Спасибо за то, что предоставили мне спасительное убежище, сенатор.

Краешком глаза Оксам наблюдала за остальными офицерами,прежде сопровождавшими Зая. Взгляды, похлопывания по плечу — так онираспространяли новость о бегстве героя. Теперь с него и Нары не спускал глазстарик в звании капитана. Может быть, собирался броситься на помощь и спастимолодого капитан-лейтенанта от Чокнутой Сенаторши?

Капитан Маркус Фенту Масруи, возвышенный, — сообщил Наресправочник. — Насколько известно, к политике отношения не имеет.

Нара выгнула брови. Не было людей, которые не имели никакогоотношения к политике.

— Не уверена, что это убежище надежно,капитан-лейтенант, — проговорила Оксам и многозначительно посмотрела черезплечо Зая. — Ваши друзья, похоже, недовольны.

Зай неохотно повернул голову, но тут же снова встретилсявзглядом с Нарой.

— Не уверен, мэм.

— Но вид у них явно расстроенный.

Капитан Масруи продолжал кружить неподалеку, не решаясьподойти к Заю.

— А вот в этом я уверен, — сказал Зай. —Насчет же того, друзья они мне или нет…

Он улыбнулся, но было видно, что это, скорее всего, нешутка.

— Успех приносит с собой немало ложной дружбы, —сказала Оксам. — По крайней мере, если судить по моему личному опыту, такбывает с успехом в политике.

— Не сомневаюсь, сенатор. И в каком-то смысле в моемуспехе тоже есть доля политики.

Оксам прищурилась. О Лауренте Зае она знала очень мало, но,судя по материалам брифинга, полученным ею перед этой вечеринкой, он ни в коемслучае не подходил под определение политизированного офицера. Он никогда нерадовался переводу в командные структуры или в комиссию по снабжению, неполучал военных стипендий. Он происходил из древнего рода блестящих флотскихофицеров, но никогда не пользовался своей фамилией, чтобы избежать активныхбоевых действий. Все Заи были воинами — по крайней мере мужская половина рода.

Они поступали во флот, сражались за монарший престол ипогибали. Затем они обретали свое, честно заработанное бессмертие и исчезали в«серых» анклавах Вады. «Чем, интересно, все эти Заи занимались потом?» —подумала Оксам. Наверное, рисовали страшные ваданские картинки, отправлялись вдолгие паломничества и старательно изучали мертвые языки, чтобы читать древниесаги о войнах в оригинале. Мрачная, бесконечная жизнь.

Однако сомнения Лаурента Зая представляли интерес. Вот он,здесь, его очень скоро ожидают почести от лица живого бога, а он переживаетиз-за того, что его возвышение приправлено политикой. Может быть, гадает, астоило ли его награждать медалью только за то, что он, в отличие от многих,избежал гибели в плену.

— Думаю, награду Императора вы заслужили справедливо,капитан-лейтенант Зай, — сказала Оксам. — После всего, что вамдовелось пережить…

— Никто понятия не имеет о том, что мне довелосьпережить.

Оксам не договорила, умолкла. Слова Зая прозвучалигрубовато, но сам он при этом не изменился в лице, остался спокоен. Он простоконстатировал факт.

— Пусть это было страшно и больно, — продолжалЗай, — но одного лишь того, что кто-то пострадал за Императора, маловатодля всего этого.

Он махнул рукой, обозначив этим жестом вечеринку, дворец ибессмертие разом.