Книга 22 июня. Никакой "внезапности" не было! Как Сталин пропустил удар - Андрей М. Мелехов

Если учесть, что в Германии Сообщение/Заявление ТАСС, подчеркивавшее, в частности, что «никаких требований Германией не предъявлялось», было распространено вечером 13 июня, то немецкое требование об отводе советских войск от границы, переданное через «дипломатические круги» в Швейцарии на следующий же день, вполне могло являться той самой публично переданной «претензией» советскому правительству, которую оно «не получало». Как уже упоминалось выше, бывший генерал-лейтенант НКВД П. Судоплатов в своих воспоминаниях пишет следующее: «Окончательное решение о нападении на СССР Гитлер принял 14 июня 1941 года, на следующий день после того, как немцам стало известно заявление ТАСС о несостоятельности слухов о германо-советской войне. Интересно, что заявление ТАСС было распространено в Германии и лишь на второй день опубликовано в «Правде» (с. 197). Вполне возможно, что, прочитав, несомненно, подготовленное с участием Сталина публичное послание, Гитлер действительно решил, что откладывать нападение больше нельзя и отдал Вермахту приказ выйти на исходные рубежи для атаки. Надо отметить, что сегодняшним аналогом этого странного диалога через мировые печатные издания могло бы послужить общение государственных лидеров на темы войны и мира через… Интернет.

Любопытно, что Виктор Суворов вообще считает 13 июня более важной датой, чем 22-е, полагая, что именно в этот день Советский Союз прошел «точку невозврата» в своих приготовлениях к войне. Об этом, в частности, говорится в его статье «Так кто же планировал напасть на кого в июне 1941 года: Гитлер или Сталин?», опубликованной в рамках его докторской программы в британском «Journal of the Royal United Services for Defence Studies» еще в 1985 году. По мнению Резуна, после 13 июня огромной массе войск, переброшенной и перебрасываемой к западным границам, был лишь один путь – на Запад. Суворов считал, что возвращение во внутренние округа нескольких миллионов человек и целых гор военной техники парализовало бы железнодорожную систему СССР еще на несколько месяцев, а это, в свою очередь, привело бы к экономическому коллапсу. Оставаться же в приграничных лесах десяткам дивизий было тоже не с руки: у них не было условий ни для жизни, ни для хранения десятков тысяч единиц техники, ни для боевой учебы. Если Суворов прав в отношении «точки невозврата», то приходится сделать вывод о том, что Гитлер и Сталин практически одновременно – в период с 12 по 14 июня 1941 года – приняли окончательные решения о нападении друг на друга.

В целом же Заявление ТАСС было совершенно неискренним. Маршал А.М. Василевский, служивший в ту тревожную пору заместителем оперативного отдела Генштаба Красной Армии, сообщает в своих мемуарах следующее: «27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых командных пунктов, а 19 июня – вывести на них фронтовые управления Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов. Управление Одесского округа по ходатайству окружного командования добилось (!) такого разрешения ранее. 12—15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе…» (с. 119). Его слова подтверждает И.Х. Баграмян, являвшийся в ту пору заместителем начальника штаба Киевского Особого военного округа: «15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому. Читатель помнит, что мы еще в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу: заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать. На подготовку к форсированному марш-маневру корпусам давалось от двух до трех суток. Часть дивизий должна была выступить вечером 17 июня, остальные – на сутки позднее. Они забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью…» («Так начиналась война», с. 77). В свете этих откровений трудно удивляться, что семьи офицеров и жители украинского городка, провожавшие одну из этих тыловых дивизий (200-ю сд Людникова), считали, что те идут на войну… Воспоминания Василевского и Баграмяна прямо свидетельствуют о том, что до или одновременно с опубликованием «успокаивающего» Заявления ТАСС тыловые соединения (второй эшелон) советских приграничных округов получили приказ готовиться к выдвижению непосредственно к границе. О том, что это выдвижение действительно имело место, говорят воспоминания командиров этих дивизий – в частности, того же Людникова.

Теперь поговорим о втором стратегическом эшелоне Красной Армии. Согласно официальной «Истории Краснознаменного Уральского военного округа», именно утром пятницы 13 июня – за несколько часов до опубликования Заявления ТАСС в Германии – началась погрузка в эшелоны 22-й Уральской армии под командой генерал-лейтенанта Ф.А. Ершакова (с. 104). Конечная точка специально запутанного маршрута – западные границы СССР. В тот же день – 13 июня – отбыл на Украину из Москвы и генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, лишь накануне узнавший о конечном пункте назначения своей 16-й армии, перебрасываемой на Запад такими же замысловатыми петлями из Забайкалья начиная с 26 мая. Наконец, как сообщают Москаленко, Лелюшенко и прочие мемуаристы, 15 мая – 6 июня командиры механизированных соединений западных округов практически одновременно приступили к рекогносцировке маршрутов дорог в непосредственной близости к границе. Уже 18—19 июня полученные ими сведения пригодились в деле: практически все боеспособные мехкорпуса были подняты по тревоге и, «забрав все необходимое для боя», направились все туда же – к границе с Германией и Румынией.

Но вернемся к анализу сообщений американских газетчиков в то тревожное предвоенное время. Не могу не повторить уже высказанное ранее мнение: даже без имевшейся в распоряжении СССР самой мощной и эффективной в мире шпионской сети советское руководство вполне могло судить о масштабе и срочности германской угрозы по статьям в зарубежных газетах, опубликованным за неделю до немецкого нападения. Если же кто-то в Германии (а это совсем необязательно был Гитлер) действительно выдвигал конкретные требования, и по этому поводу реально шли секретные, до сих пор никому неизвестные переговоры, то в таком случае советская сторона, что называется, «из первых рук» знала бы: агрессия может начаться в любую минуту. В конце концов совсем недавно в подобных ситуациях побывали Польша, Финляндия, Румыния и страны Прибалтики.

То, что у Гитлера имелись основания не доверять довольно топорно составленным «миролюбивым» намекам «замечательного грузина», подтверждает опубликованная New York Times 16 июня 1941 года очередная заметка корреспондента в Турции Зульсбергера, озаглавленная «All Soviet Troops Reported Called/But Russians Deny a General Mobilization/Nazi Forces Have Left Balkans». Я перевел заголовок следующим образом: «Все советские резервисты призваны/Но русские отрицают проведение всеобщей мобилизации/Силы нацистов покинули Балканы». Зульсбергер передал в редакцию, в частности, следующее: «Анкара, Турция, 15 июня – Румынские источники сообщили сегодня вечером, что Россия объявила всеобщую мобилизацию и отменила все отпуска для резервистов. Несмотря на то, что эта новость, похоже, известна и венгерским дипломатическим кругам, мы не можем ее подтвердить. Британские военные источники сообщили, что «это вполне возможно, но мы об этом пока ничего не знаем»… Русские источники опровергают эту информацию. Вполне возможно, что германские агенты распространили этот слух в Бухаресте и Будапеште, чтобы оправдать присутствие огромного количества нацистских войск в Восточной Европе… В течение последней недели Советский Союз перебросил большие силы на запад из азиатской части России и сосредоточил около 155 дивизий на своей европейской границе. По имеющейся информации, немцы завершили вывод своих войск из Греции, Болгарии и большей части Югославии…» Вновь выскажу свое мнение по поводу очередного упоминания количества советских дивизий: источником подобной информации могли быть лишь данные германского Генштаба. Никто другой, в отсутствие информации от высокопоставленных руководителей СССР (что я пока исключаю), не смог бы даже приблизительно оценить силы первого советского стратегического эшелона.