Книга Охота на викинга - Нильс Хаген

— Не дергайся, — тут же отреагировал Филипп, обернулся. — Николя, что за вечная манера входить без стука?

— Ты закончил?

— До «закончил» тут как до Хайнаня раком.

Николай Александрович приблизился к Рите, ухватил ее двумя пальцами за подбородок, повертел, осмотрев по-хозяйски. Кивнул Филиппу.

— Пройдись.

Это касалось уже Риты. Девушка сделала шаг, другой. Палач смотрел на нее фирменным, ничего не выражающим взглядом варана. Без угрозы, но почему-то от этого взгляда хотелось спрятаться, закрыться.

— А родинка где?

— Без тебя рисовать не стал. Покажи место.

— А на картинке посмотреть? — лилльский палач глянул на Филиппа с угрозой.

Манерный стилист напрягся, но выдержал взгляд.

— Я предпочитаю получить четкое указание, чем быть потом крайним.

Палач подошел к Рите, небрежным движением откинул волосы. Палец Николая Александровича неприятно ткнулся в шею ближе к ключице.

— Здесь.

— Хорошо, — не стал спорить Филипп.

— Татушку сделаешь?

Рита невольно поежилась. Вокруг нее, ее тела снова происходило что-то непонятное, что-то такое, о чем она могла только догадываться. А спросить в лоб у лилльского палача почему-то было страшно. Николай Александрович со своим вараньим взглядом пугал ее. При этом перспектива татуировки, если она правильно понимала, о чем речь, не нравилась категорически.

— Николя, — в голосе манерного дядьки появились капризные нотки. — Ты издеваешься? Какая татуировка? Татуировка — это время. Если я ее набью сейчас, будет раздражение, краснота, гиперемия. Это же не просто нарисовал и пошел. Кожу в порядок приводить надо, и не один день.

Палач коротко глянул на часы.

— У тебя два часа.

— Хна. За два часа высохнет. На неделю точно хватит.

— Простите, — попыталась вклиниться Рита.

Николай Александрович выставил в сторону девушки открытую ладонь, коротким движением сомкнул большой палец с остальными, приказывая заткнуться.

— Рисуй, — велел Филиппу таким тоном, что стало ясно: скорее в Москве начнется извержение вулкана, чем он изменит свое решение.

Нарисованную родинку прикрывал легкий шарфик. Шея зудела. Манерный Филипп сказал, что это фантомный зуд, зудеть там нечему, если только аллергии нет. Аллергии на хну у Риты не было, но проклятая родинка все равно не давала покоя.

— Перестань о ней думать, — приказал палач.

Николай Александрович сидел за рулем своей иномарки, следил за дорогой. Машина скользила по вечерней Москве. Пробки поредели. Стемнело, и город горел бесконечными огнями, фонарями, вывесками. В другой раз Рита прилипла бы к окну, но не сейчас.

— Ты должна выглядеть естественно, — бесстрастно наставлял лилльский палач. Он говорил так, будто ехал в машине один и разговаривал сам с собой. — Это твоя родинка, она была там всегда. Она тебя никогда не смущала и не раздражала.

Рита коснулась пальцами шарфика, поймала себя на этом и поспешно опустила руку.

— Зачем она?

— Это часть твоей работы.

— А что еще я должна делать? — Рита только теперь сообразила, что до сих пор не получила никакого инструктажа.

— Ты должна быть естественной, — повторил Николай Александрович. — Это твой город. Расслабься. Впереди — веселые приключения. Никакой опасности. Никаких проблем. Мы всегда поможем и защитим. Поняла?

— Д-да…

— Мы едем на вечеринку. Отдыхай, веселись, но без перегибов. Там тебя представят нужному человеку. Постарайся ему понравиться. Ты это можешь. Только без вранья и провинциальных фантазий. О кокетстве в стиле «Этот мальчик еще смотрит на меня?» забудь. Это не новосибирская дискотека. Главное — будь естественной.

— А если он будет спрашивать меня? Что можно говорить?

— О своей жизни? Все, что посчитаешь нужным, вплоть до того момента, как ты села в поезд. После этого можешь говорить, что приехала работать в модельном бизнесе, — и все.

— Но ведь это так и есть, — опешила Рита.

Палач, едва ли не первый раз за день, позволил себе намек на улыбку.

— Конечно, так и есть. Не трогай родинку!

— Х-хорошо… А дальше?

— Дальше пусть все идет само собой. В крайнем случае — позвонишь. Сейчас твоя задача — понравиться. И учти, в нашей работе, как у саперов: один раз ошибешься — другого не будет.

У Риты от этих слов по спине пробежали мурашки — и тут же исчезли. Вместе с ними почему-то отступил страх. Сделалось весело. Она вдруг вспомнила одну из своих любимых книг — «Мастер и Маргарита» Булгакова. И поняла, что с главной героиней ее роднит не только имя. Невидима и свободна! Это ведь действительно так, так! То, о чем она украдкой мечтала еще в школе, пряча пунцовое от стыда лицо в подушку, то, что казалось несбыточной мечтой, вдруг обернулось удивительной, почти волшебной явью! И те люди, что окружали ее в последние дни, очень даже походили на персонажей из свиты Воланда, и вечеринка, ожидавшая ее, вполне могла обернуться настоящим Балом Сатаны…

А дальше? Рита улыбнулась своему отражению в зеркале заднего вида.

Дальше все будет хорошо!

Машина остановилась возле ярко освещенного входа в ночной клуб. Рита осторожно выглянула в окно. Вывески с названием видно не было, зато из стены вываливалась странная не то фигура, не то декорация. У входа шумела толпа, за ней с каменно-суровыми лицами приглядывала охрана. Чересчур много охраны.

В стороне нервно покуривал плешивый пучеглазый толстяк со странными усами. Фальшивыми. Нет, не наклеенными, Рита видела, что они живые. Просто на толстяке эта растительность выглядела неестественно.

Мужчина, словно услышал ее мысли, посмотрел на иномарку. Губы толстяка растянулись в улыбке.

— Жди, — велел Николай Александрович и вышел из машины.

Он направился к толстяку. Тот подошел ближе. Мужчины обменялись коротким рукопожатием. Рита смотрела на них через тонированное стекло. Палач общался прохладно, сдержанно, словно это общение было вынужденным. Не самым приятным, но важным. Впрочем, Николай Александрович так общался со всеми, кого она сегодня рядом с ним видела. Толстяк улыбался, явно пытаясь казаться раскованным. Наверное, у него это даже получалось, но Рита чувствовала, что к палачу он относится с опаской. А быть может, она это себе придумала…

О чем они говорили снаружи, девушка не слышала. Разговор продолжался недолго. Уже через пару минут дверца распахнулась, и толстяк подал Рите руку.

— Прошу-с, — фальшивым, как его усы, голосом произнес он.

Рита позволила помочь ей выйти из салона. Оглянулась на Николая Александровича, но лилльский палач уже садился в машину с таким видом, будто все происходящее его больше не касалось.