Книга Архитектор Судьбы - Джон Френч

Дверь легко открылась. Не было необходимости в мелта-зарядах или любом другом насильственном способе проникновения. Она просто задрожала и медленно разошлась в стороны, старая гидравлика и механизмы заскрипели, словно забыли, как нужно работать. Якодос и Эвандер шагнули вперед, чтобы войти первыми, прикрыв инквизитора и его клинок. В этот раз инквизитор не выражал недовольства. Казалось, все его хвастовство и бравада испарились. На его лице не было признаков страха, только смущенное выражение, наводящее на мысль, что он предельно сконцентрирован на предстоящей задаче.

— Вперед, — тихо произнес Эвандер, и отряд Звездных Драконов пересек порог инжинариума. Каждый болтер и клинок были приведены в готовность, когда внимание космодесантников привлекло движение.

Перед ними оказались призрачные фигуры, бесцветные существа, размерами и формой напоминающие Адептус Астартес. Они перемещались словно в трансе, без направления и цели. При ближайшем рассмотрении это оказалось не так. Была определенная логика в их взаимодействии. Они остановились, беззвучно переговорили друг с другом, словно их прервали, и продолжили. На их полупрозрачных доспехах нельзя было разглядеть никакой маркировки. И были другие, едва видимые фигуры намного меньших размеров. Сервиторы. Люди. Они все двигались по оживленной палубе.

Якодос не верил в призраки. О них часто упоминалось в историях его детства, таких далеких сейчас, но годы службы Золотому Трону научили его, что духи и призраки нереальны. Демоны и твари варпа были осязаемыми существами, они могли быть уничтожены болтером и цепным мечом или, в крайнем случае, подходящими словами тех, кто прошел соответствующую подготовку. Но призраки?

И тем не менее, здесь были они, прямо перед его глазами. Полупрозрачные, серебристо-серые и похожие на дымку существа, которые непрерывно двигались по инжинариуму. Ни один из них не замечал Звездных Драконов и инквизитора, похоже, они были сосредоточены на своей работе. До Якодоса со всех сторон доносились литании: его боевые братья бормотали их, пытаясь восстановить свою веру, которая в ходе этой операции много раз была поколеблена.

Несмотря на призраков или чем бы они ни были, инжинариум производил впечатление такой же заброшенности, как и остальное пространство «Проклятая вечность». Сделав несколько шагов вперед к вершине лестничного пролета, который спускался к центру, Якодос поднял руку в перчатке. Она прошла сквозь туманную форму одного из призрачных Адептус Астартес. Рука не встретила сопротивления. Фигура просто замерцала, ненадолго колыхнулась, после чего преобразовалась и продолжила свои дела, словно ничего не произошло.

Явных признаков агрессии не было, но все космодесантники пристально наблюдали за движущимися фигурами и крепко сжимали свое оружие. Когда они спустились в центр инжинариума, стало очевидно, что там находилось еще больше призраков, рассевшихся по своим постам. Вот сервитор, прикованный к терминалу связи. Там космодесантник, изучающий оккулюс, который ничего не показывал.

— Что они такое? — Эвандер озвучил вопрос, который вертелся у каждого на языке. Прежде чем Якодос смог ответить, заговорил Ремигий:

— Эхо прошлого. — К удивлению и ужасу Якодоса в его голосе слышалась дрожь. — Мы видим последние мгновения жизни этого корабля. Это члены ордена, который когда-то называл этот корабль своим, прежде чем он стал «Проклятой вечностью».

— И какому ордену он принадлежал?

Якодос внимательно пригляделся. На инструментах были выгравированы эмблемы, но они были старыми, заржавевшими, выцветшими и абсолютно неразличимыми. Капеллан сделал несколько шагов и наклонился вперед, пытаясь разобрать символ, начертанный на поверхности когитатора. Это ему не удалось.

— Мы никогда не были полностью уверены, — ответил инквизитор. — Тем не менее, мы считаем, что они хранили верность Золотому Трону. Их вовлекли в сеть интриг, и, в конце концов, они поддались варпу.

— Поддались? Или, может быть, предпочли поддаться. Подумай над этой возможностью, инквизитор.

Это был новый голос, и его наполняла ядовитая и бесконечная ненависть. Голос такой пронзительный, что мог разрезать металл. У него были звучный рокочущий тембр и необычная частота. Инквизитор потряс головой, когда из его ушей снова медленно потекла кровь. Якодос подозревал, что если бы он и его люди не носили шлемы, с ними случилось бы то же самое.

Пока он смотрел, стены инжинариума начали изгибаться и искажаться, по их безукоризненной поверхности прошла рябь, словно кто-то бросил камень в спокойное озеро. Все замерцало и приняло вид колеблющейся нереальности. Инквизитор, вытерев кровь с ушей, закричал через дыхательную маску так громко, насколько она позволяла. Всякая нервозность исчезла, и, несмотря на изначальную неприязнь и недоверие к нему, Якодос понял, что впечатлен глубиной веры в словах Ремигия.

— Я — Шадрах Ремигий, милостью Бога-Императора инквизитор Ордо Маллеус, и я требую, чтобы ты показался и встретил свою смерть от моих рук!

— Так спешишь умереть, инквизитор? — В голосе звучал ненасытный голод. Якодос не мог сказать, откуда он знал, что существо жаждет крови, но тем не менее чувствовал это.

— Ты — мерзость и ты проклят, — продолжил неустрашимый Ремигий. — Я поклялся покончить с тобой и сделаю это.

— Я прикончу тебя за один миг. — Веселье исчезло, и демонический голос изменил тон. Теперь он рычал, подчеркивая свой голод. — У тебя нет ничего, что может победить меня. Скоро все, что ты будешь слышать — это треск своих костей в моей хватке и звук своей капающей крови, питающей ненасытную жажду моего хозяина.

Инквизитор опустил голову, затем снова поднял ее, и Якодос увидел огонь в его глазах.

— У меня действительно есть кое-что, тварь. Твое имя.

VI

Боль давно прекратилась, но память о ней никуда не делась. Коридон начал понимать, что по-прежнему расплачивается за рану в ноге. Несмотря на то, что он находился в сознании, нога исцелялась во время движения. У него не было выбора, кроме как продолжать идти. Несмотря на растущее понимание, что его усилия ни к чему не приведут, сдаваться он не привык.

Изредка он делал очередную попытку связаться по воксу с братьями, но его упорство не вознаграждалось ничем, кроме помех. Один раз ему показалось, что он слышит голос, и Коридон с радостью откликнулся, но затем пришел к заключению, что его собственный разум начинает играть с ним. Ему в голову пришла мысль, что вся эта ситуация не более чем искусно созданная галлюцинация. В таком случае ему не оставалось ничего другого, как идти к ее финалу.

Чем бы этот финал, в конце концов, не оказался.

Он спешил. Инжинариум был уже недалеко, но ведь он так думает уже некоторое время. Возможно, часы. Или только минуты. Время перестает иметь значение, когда тебе кажется, что ты не движешься вперед.

Сейчас его продвижение ощущалось слегка замедленным, и он попытался отбросить мысли о ранениях и поднять настрой. И в этот момент он заметил первые признаки коррозии на своем синем доспехе.