Книга Кислотники - Николас Блинкоу

Эстелла вернулась к мыслям о завтраке. Через какое-то время она пошла будить Терезу, вкрадчиво шепча «Дорогая? Дорогая?», и голос ее звучал бархатно. Она могла бы стать для Терезы еще одной отличной тетушкой.

Ресницы Терезы вспорхнули, явив миру ясные голубые глаза. Вот она окончательно пришла в себя, и Эстеллу пронзил ледяной кельтский взгляд, почему-то напомнивший ей оптический прицел снайперской винтовки.

— Я включила чайник, дорогая, — нежно пропела Эстелла.

Она ласково отвела волосы с глаз Терезы, открыв худой фарфоровый лоб с единственной морщинкой. Тереза проснулась — на свое несчастье.

Тост был готов. Эстелла нашла в холодильнике коробку с раскрошившимся маргарином, масла в доме не оказалось. Маргарин смотрелся на тосте не очень аппетитно — Тереза не стала есть. Эстелла подумала, не постараться ли уговорить девушку проглотить хоть кусочек, но решила не настаивать. Тереза вдруг забеспокоилась о камине — мол, слишком долго горит, Эстелла велела ей не глупить и достала десятифунтовую банкноту из сумочки:

— Я плачу. Совсем ни к чему, чтобы одна из нас тут околела.

Тереза взяла деньги и поинтересовалась, откуда Эстелла знает Джанка.

— Я когда-то жила в Манчестере, — коротко ответила Эстелла.

Она не знала, насколько внимательно Тереза прислушивалась к ее разговору с Джанком, и потому не стала вдаваться в подробности. Если Джанк захочет, сам расскажет.

— Я родилась здесь.

— Не похоже.

Тереза говорила в нос, как коренная манчестерская девчонка — северный Манчестер, может, Блэк-ли, но наверняка не дальше Крампсэлла.

— Йен был твоим парнем? — спросила Эстелла. Уголки рта у Терезы опустились, но она переборола слезы.

— Нет, другом.

Пуховое одеяло сползло с бледных плеч Терезы. Эстелла бережно подоткнула уголки, словно всю жизнь только об одном и мечтала — исполнять роль ее матери.

— А что в точности говорил обо мне Йен? В ответе Терезы прозвучала неприязнь.

— О пистолете, который он нашел в твоей квартире? Сказал, что у тебя были фотографии Джона Бе-рджиса и пушка. Шутил, что собираешься его прикончить, но ведь другого объяснения и правда нет. Пистолет-то ведь настоящий.

— Девятимиллиметровая «Беретта», классная штука. Сейчас она в полиции, и я совершенно беззащитна. — Эстелла очень надеялась, что губы у нее задрожали вполне правдоподобно.

— Не так, как Йен.

— Разве? За него мы хоть можем помолиться. Хотя нет, — Эстелла передумала, — я не могу, пока не раздобуду другое оружие. Я и не думала убивать Бе-рджиса, но, если он меня разыщет, лучше уж я выстрелю первой.

Из одеяла торчала только голова Терезы, ее маленькое личико и большие ирландские глаза, в которых застыл немой вопрос: что, Эстелла действительно могла бы убить Берджиса?

— Да ты пойми, Берджис — псих, — принялась объяснять Эстелла. — Не то чтобы совсем, но на меня он взъелся, я когда-то его здорово достала.

Эстелла помедлила. В последний раз она видела Берджиса ночью, когда сбежала из тюрьмы. Он выглядел совсем больным, это точно. Лежал на полу, закрывая лицо руками. Когда она перешагнула через него и пошла к двери, он зарыдал.

— Я знаю Берджиса и знаю, как работают его мозги. Он из тех, кто слишком напрягается, когда думает. Почти не спит, так что у него на размышления много времени. И он мечтает о мести. Если я его не убью, у меня будет куча проблем. Я бы предпочла спокойно выяснить наши прошлые разногласия, но Джон Берджис живет за гранью. — Прежде чем продолжить, Эстелла сделала паузу. — Впрочем, я уверена — ты и так все знаешь о Берджисе, видишь его в клубе, и потом, Йен ведь тоже на него работал — в турагентстве.

Тереза кивнула.

Турагентство было чем-то новеньким — прежде Берджис абсолютно не интересовался этим бизнесом. Теперь, когда ее биоритмы, расстроившиеся после перелета, пришли в норму, до Эстеллы стало доходить, что это незначительное на первый взгляд переключение интересов должно что-то означать. Все, за что брался Берджис, он делал всерьез, так что ей следовало хорошенько обмозговать эту проблему. Эстелла сменила тему, сказала, что очень удивилась, узнав о работе Йена, он не произвел на нее впечатление человека, зарабатывающего на жизнь:

— Кто станет ему платить, если он обворовывает всех подряд?!

Тереза возразила, мол, клептомания у Йена была не такая уж и сильная — вроде мимолетного интереса «Бургер Кинг» к мясу (или флирта Гектора Барранкоу Гарзы с фармацевтикой, мысленно добавила Эстелла). Йена, настаивала Тереза, выделяли в турагентстве. Главным образом потому, что он ухитрялся доставать дешевые билеты на Ибицу и в Амстердам, а поездки туда — это все, чего он хотел от жизни.

— Прошлой ночью я слышала, как ты сказала Джанку, что Йен продавал наркоту. Это неправда. Если бы он продал хоть грамм, его уволили бы в два счета. Йен говорил, что Берджис абсолютный параноик насчет наркоты — потому что когда-то был крутым наркодельцом и теперь старается искупить это.

— Я только раз имела дело с Йеном, но никогда не поверю, чтобы он так уж выбивался из сил в дилерстве на босса.

Тереза поставила недопитую чашку на пол. Эстелла забыла размешать чай, да и чайных ложек не дала. И теперь в чашке плескался густой гранулированный сироп. Йен никогда не толкал наркоту, раздражаясь, что ей не верят, не унималась Тереза:

— Все ведь чуточку подторговывают — покупают больше, чем нужно самим, и продают лишнее какому-нибудь другу — в качестве одолжения. Но Йен даже этим не баловался. Он всегда был в самом нижнем эшелоне, потому и летал каждый выходной в Амстердам. Если мне не веришь, спроси его друзей. Многие из этих ребят тоже работают на Берджиса — они подтвердят.

— Я познакомилась кое с кем…

— Двоих зовут Каузи и Том, есть еще один парень — Джулис.

Эстелла кивнула — да, Каузи и Тома она знает. А Джулис, скорее всего, та самая реинкарнация голландского моряка. С чего бы это Берджису брать на работу одних наркозависимых дебилов с явными психическими отклонениями?

— В турагентствах по всему миру нанимают на работу юных девиц и одевают их в форму стюардесс. А Берджис, видимо, все еще предпочитает мальчиков.

— Но он же не гей?

— Самой низкой пробы, — уточнила Эстелла. — Вроде того американского писателя, который заявлял, что должен сохранять стопроцентную гетерочистоту, в корне пресекая любые женские посягательства.

— Это правда?

Эстелла призналась: если честно, она и сама не уверена.

— Я никогда не могла понять, что происходит у него в черепушке. И слава богу, так спокойнее! А мы ведь якшались почти двадцать лет.

— В те времена, когда он был самым крутым манчестерским гангстером?