Книга Дневник Саши Кашеваровой - Марьяна Романова

Всегда я влюблялась в ненадежных мужчин, черт побери. Мне казалось важным, чтобы они были легкокрылыми. Чтобы были способны устроить мне свидание в парке «Коломенское» в четыре часа утра, чтобы в ответ на мое: «А давай рванем в Питер? Вот прям сейчас?» не таращили испуганно глаза и не говорили тоном директора школы для дебилов, что, мол, им завтра на работу, а с улыбкой и огнем в глазах отвечали: «А давай!»

Мне нравились мужчины, из щиколоток которых словно росли невидимые меркурианские крылышки. Новоформатные московские хиппари. Те, кто, кажется, собирался жить вечно – иначе с какой бы стати они с такой щедрой беспечностью прожигали жизнь. Мне нравились те, кто мчался в дальние дали на спортбайке или велике, ловя ветер разгоряченным лицом. Кто заплывал в море на три километра от берега и там целый час лежал на воде, раскинув руки и ноги, наблюдая за медленным вальсом облаков. Мне нравились те, кто носил кеды с разными шнурками, кто мог затащить меня в туалет ресторана, чтобы быстро заняться сексом, кто мечтал стать пиратом или кладоискателем. Те, кто выращивал травку на подоконнике и умилялся сиамским котятам, те, кто не расплескал внутреннее небо, и оно лучилось из их широко распахнутых глаз.

С такими мужчинами интересно, и любовь их похожа на американские горки. Но как же это все ненадежно. Dance macabre на хлипком мартовском льду.

На джазовый концерт я решила отправиться в черном бархатном сарафане, который когда-то купила на блошином рынке, и массивных серебряных украшениях с претензией на готику. Мило, не вычурно, интересно. И даже заставила себя накрасить глаза ярче, чем обычно. У меня от природы хорошая фактура – может быть, поэтому так отчаянно лень искать обходные пути, чтобы быть в чужих глазах выше, стройнее и с более раскосыми глазами.

А может быть, буддийское спокойствие возраста. Кто там говорил о кризисе сорока? Ха, Коко Шанель считала, что те, кто не стал красавицей к тридцати, – глупы, а я бы выразилась еще более категорично: тем, кто в сорок так и не стал уверенным в себе, надо меньше думать о наружности и больше читать. Или хотя бы записаться на серию консультаций к психотерапевту юнгианской школы. Но нет, они предпочитают в панике бежать в косметический магазин и переплачивать втрое за очередную уловку маркетологов – будь то блески для век, которые якобы сделают глаза сияющими, или очередной крем от морщин.

Печально таращиться в зеркало на предмет to be or not to be простительно, если тебе тридцатник, в сорок же внутри должен быть стержень, а снаружи – панцирь.

Потому что на самом же деле то, за что воюют эти часами сидящие на косметических форумах девицы, можно взять голыми руками. Никакие блески для век мелкого помола не сделают глаза более сияющими, чем бокал брюта и стремление к веселью. Готовность рассмеяться – вот что на самом деле возбуждает большинство мужчин, а вовсе не силиконовые вкладки в лифчик.

И вот мы приехали в какой-то загородный клуб, который арендовали специально под концерт заморской дивы, вход был только для своих. Знакомая певица Олега оказалась смешливой темнокожей толстушкой, задорно упаковавшей складчатые телеса в искрящееся сотней блесток платье. На сцене она держалась потрясающе, в очередной раз доказывая теорему о том, что внутренний драйв важнее и молодости, и четкости линий. Все мужчины в зале были ее, и в какой-то момент некоторые из их спутниц даже начали заметно нервничать – я обратила на это внимание Олега, дернув его за рукав, а он, посмеявшись, прошептал:

– Да просто они знают, что у нее за нрав. Огонь-баба. Знаешь, как она обычно поступает? Кажется, что так самозабвенно поет, да? А на самом деле, когда между песнями гасят софиты, она подходит к краю сцены и всматривается в лица.

– Только не говори, что мужа ищет, – прыснула я.

– Не мужа, конечно. Просто того, кто скрасит ночь. Ну, или пару ночей.

– А если человек откажется, она подошлет к нему нанятых головорезов? Если так, она мне нравится. Так делали бандиты в девяностых.

– Да ей и сам никто не откажет. Подойдет, сверкнет глазищами, посмеется, сунет свою визитку. Может прямо при женщине. И ей еще руку пожмет и скажет так ласково: мол, какая вы красивая пара. Мужик млеет и тает, а через несколько часов спроваживает жену на шопинг или куда-нибудь еще, а сам на цыпочках бежит к Сьюзан. Шампанское, люкс, все дела…

– Какая осведомленность, – я толкнула его локтем в бок.

Ревности я не чувствовала, ибо ревность подразумевает некую степень близости, наши же отношения были легкими, как пузырьки в бокале просеко.

– А что, я тоже человек, – подмигнул Олег. —

Хотя это все случилось тысячу лет назад. Еще до женитьбы моей. Я приехал в Лас-Вегас с другом, ну и

В тот же вечер, несколькими часами позже, мы пили вино в баре напротив моего дома – том самом, где некогда и познакомились. Обсуждали и нахальную притягательную Сьюзан, и какого-то долговязого клерка, которого она утянула в гримерную на этот раз (Олег сказал, что ее слабость – мужчины, хоть отдаленно напоминающие Хью Гранта, а у того клерка был столь же кроткий, почти овечий, взгляд), и тему «легких» отношений в целом.

Я призналась, что давно уже завязала с попытками построить что-то похожее на семью. Ну разве что остался призрачный шанс в виде гостевого брака – в этом формате я, пожалуй, могла бы чувствовать себя счастливой и не обобранной. Только вот большинство русских мужчин не очень понимают, как это – штамп в паспорте есть, баба при тебе вроде как есть, но очищать территорию от пивных банок и вездесущей пыли ты вынужден сам. Не очень удобный компромисс. Жить же с кем-то вместе и не чувствовать, что ты предаешь внутреннего пирата и сажаешь его на цепь, можно лишь пару лет. Ну, максимум три.

– Наверное, я кажусь тебе ужасно инфантильной, да? Вообще, я обычно о таких вещах не откровенничаю.

– Да нет, почему же, – Олег поймал мою руку поверх стола. – Знаешь, Саш, я еще в прошлый раз хотел сказать тебе… Иногда ловлю себя на таком странном ощущении…

– Каком же?

– Как будто бы ты – это я.

– Здравствуйте-приехали. – Странное чувство я испытала в тот момент: с одной стороны, мне были приятны его слова, равно как и его смущение, с другой – я была традиционно подозрительна к собственной сентиментальности и всегда поедом себя ела за подобные проявления чувств. Вот так распустишь себя и не заметишь, как окажешься в пучине бесперспективнейшего романа, который несколько лет будет выдавать себя за настоящую любовь. Пока не выпьет все соки из обоих его фигурантов.

– Нет, ты не подумай ничего такого… Просто

все, что ты говоришь – об отношениях, ревности… То, как ты смотришь на мир. Это слишком похоже на меня. Как будто мысли мои читаешь

Вот я сегодня смотрел на твой профиль, когда ты слушала Сьюзан…

– И думал, что ему позавидовала бы сама Анна Ахматова?

– Ну не паясничай, – поморщился Олег. – Нет, я думал, что вдруг эта странная и даже, уж прости, несколько нелепая женщина по имени Саша и есть то, что пошляки называют «половинками»? Та женщина, которая могла бы сделать меня действительно счастливым. Другом моим могла бы стать.