Книга Любовь в Техасе - Ферн Майклз

— Он тебе так сказал? — спросила Билли, и руки у нее задрожали.

— Ах, извини, дорогая. Неужели я выпустила кота из мешка? Да, он сказал мне сегодня вечером. — Агнес не сводила глаз с дочери, и мысли лихорадочно метались у нее в голове. Ее рука тоже дрогнула, когда она принялась разливать пунш. Какая же все-таки Билли глупышка. Наверное, она слишком опекала дочку все эти годы; может быть, веди она себя иначе, Билли знала бы, как достигать цели и брать то, что ей нужно. Сама она в семнадцать лет была гораздо сообразительнее. Агнес глубоко вздохнула и неожиданно нашла решение.

— Выпей пунша, дорогая. Судя по твоему виду, тебе это не помешает, — сказала она, наливая дочери бокал.

Билли протянула руку за бокалом с напитком, но в это время Агнес дернулась, и ярко-красный пунш залил перед белого платья Билли.

Как раз в этот момент Мосс вошел в зал и увидел, как Билли отпрянула, но слишком поздно. Ее платье было испорчено. Он переждал минуту. Ни к чему портить еще и его форму. Когда Билли кончила вытирать глубоко пропитавшие ткань красные пятна, он приблизился.

— Ах, Мосс, как хорошо, что вы здесь, — обеспокоенно заговорила Агнес. — Не могли бы вы отвезти Билли домой, чтобы она переоделась? Билли, мне так жаль. Я думала, ты успела взять бокал в руку. Вы ведь не откажете, Мосс?

— Конечно, нет. — Его глаза пытливо погрузились в глаза Агнес. Он ошибся, в ее взгляде не было паники. Было опасение. Жесткая улыбка тронула губы молодого лейтенанта, в то время как он вел Билли мимо сбившихся в небольшие группы гостей.

Агнес смотрела, как они уходят. Ее взгляд скользнул к огромным часам, висевшим на стене в бальном зале. Десять минут, чтобы доехать до дому, пятнадцать минут, чтобы дочь сменила платье, еще десять минут на возвращение. Она подождет. Это шанс Билли, единственный оставшийся у нее шанс. Агнес отмела все сомнения взволнованного материнского сердца. Замысел в этой игре был чудовищным, а ставка высока, но она сделала это ради Билли. Ее дочь войдет в семью Коулмэнов из Остина. Агнес улыбнулась. Так или иначе, но и она сама тоже станет членом их семейства.

Глава 4

Мосс взял ключ из руки Билли и открыл дверь. Он восхищался тем, как ей удавалось скрыть свое разочарование и замешательство. Другие девушки на ее месте стали бы ныть и сокрушаться по поводу испорченного платья, поставив в неловкое положение окружающих. Кто угодно, только не Билли. По пути домой она весело шутила и посмеивалась над Моссом, который оказался самым популярным мужчиной на балу.

— Через минуту я буду готова. Может быть, через две. — Она засмеялась. — Боюсь, я промокла до костей. Почему бы тебе не включить радио, чтобы не скучать?

— Мне так жаль твоего платья, Билли, — искренне сказал Мосс. — Ты была самой хорошенькой девушкой на балу. Нет, не просто хорошенькой — красивой.

Билли почувствовала, как тепло стало ей от этих слов. Теперь не имело значения, во что она одета, хоть в лохмотья. Мосс сказал, она красивая, и она сознавала свою красоту, когда он так смотрел на нее, и огонь горел в ее глазах.

Мосс глядел вслед Билли, исчезнувшей за дверью. Настроившись на одну из радиостанций, он сунул руки в карманы и принялся мерить шагами комнату. Полоска света пробивалась из-под двери; свет мигал и колыхался, когда Билли двигалась по своей комнате.

Билли сбросила платье, заранее зная, что красный пунш просочился до самых трусиков из белой тафты. Даже кожа стала липкой, нужно было наскоро помыться. Какая же мама неловкая! Теперь придется все менять, абсолютно все.

Мосс открыл дверь в спальню Билли; приглушенный свет розового ночника на тумбочке у кровати лился из-за открытой дверцы шкафа, в котором, как слышал Мосс, копошилась девушка. Он прислонился к косяку, сунув руки в карманы и надвинув козырек фуражки на глаза.

Не зная о присутствии мужчины, Билли потянулась за махровым халатом и отошла от шкафа, тихо мурлыкая песенку «Я увижу тебя», доносившуюся из приемника в гостиной.

Глаза Мосса скрывала тень от козырька фуражки. Он видел линию ее обнаженной спины, округлые бедра, длинные стройные ноги, крепкие, с четко очерченными мускулами. На обнаженные плечики падало темное золото волос. Она слегка повернулась, открывая его взгляду небольшие упругие груди с сосками, розовыми, как внутренняя сторона морской раковины. Талия у нее была необыкновенно тонкой, и Мосс улыбнулся, глянув на круглый животик, святилище девичества.

Билли накинула халат, запахнула полы, завязала пояс и только потом повернулась, увидев Мосса. На ее лице отразилось удивление. Мосс не сводил глаз с ее лица. Вот она, женская страсть, окрасившая ее светло-карие глаза в золотистый цвет.

Теплая волна захлестнула тело Билли, разжигая огонь, тлевший в груди, в животе, между ног. Продолжая смотреть ему в глаза, она распахнула халат, позволила ему соскользнуть с плеч и, мягко скользя по рукам, упасть на пол. Билли отбросила свое девичество так же, как отбросила испачканное платье. Навстречу Моссу протянулись руки женщины.

* * *

Агнес пристально следила за движением стрелок часов на стене. Вокруг нее кружились юбки, играла музыка. Она же не замечала ничего, кроме бега времени. Почти час прошел с тех пор, как Билли уехала с Моссом. Агнес отправилась в раздевалку за свитером, затем стремительным шагом вышла из здания школы и направилась к машине.

Выверенными движениями она вела свой редко используемый «студебеккер», держа руль обеими руками. Вместо того чтобы подъехать к дому с южной стороны, она проехала два с лишним квартала, описав круг и остановившись на другой стороне улицы. Агнес сидела в машине, глядя на белый с серым дом на Элм-стрит. Автомобиль, который Мосс одолжил на этот вечер, стоял на подъездной дорожке. В окнах не было огней, и дом выглядел неприветливо.

Свет уличного фонаря проникал сквозь кисейные занавески Агнес в темную спальню Билли, рассыпаясь смутными пятнами по узкой девичьей постели и отбрасывая серебристый отблеск на ее тело. Она лежала в объятиях Мосса, сладострастно ощущая, как покалывают ее грудь жесткие волосы на торсе мужчины. Его губы касались ее шеи, скользили, теперь уже привычно, к ложбинке между грудями и ниже. Он брал в ладонь и ласкал округлые груди и, казалось, получал от этого такое удовольствие, что ей хотелось, чтобы они были больше, полнее, для него.

— Не знаю, что слаще, Билли, ты или фруктовый пунш. Ты все еще липкая от него и восхитительна на вкус, — снова прошептал он, продолжая целовать ее тело, вновь зажигая огонь в крови, заставляя быстрее биться сердце. Она хотела быть для него сладкой. Хотела стать для него всем на свете.

Билли вздохнула, томно вытягиваясь рядом с Моссом. С детством покончено. Мосс занимался с нею любовью и сделал ее женщиной. Своей женщиной. Он вел себя так нежно, так осторожно, настолько возбудил ее, прежде чем проникнуть в ее плоть, что она едва заметила быструю внезапную боль, когда лишилась девственности. Потом, чувствуя его медленные движения, она таяла от наслаждения, и ее плоть сама собой раскрывалась навстречу ему, вбирая его целиком, поглощая полностью. Билли представила себе, что она — его полотно, а он художник, раскрашивающий это полотно яркими красками ее пробудившейся чувственности, творя ради своего удовольствия, создавая сложный рисунок, который появлялся на ее теле под его руками и губами. Его чудесные руки. Не осталось ни одного дюйма ее плоти, который бы не целовал и не ласкал Мосс. Билли Эймс чувствовала, как из серой, неприглядной гусеницы превращается в яркую экзотическую бабочку.