Книга Туманный вирус - Сергей Донской

В придачу к костюму Багила купила новые туфли, блузку, сумочку и немалое количество бижутерии. Когда Белов поинтересовался, стоило ли растрачивать государственные средства на всю эту ерунду, она заявила, что он сует нос не в свое дело. Пожав плечами, он умолк и стал смотреть в окно на проплывающие мимо виды Астаны. Через пару минут Багила деликатно тронула его за рукав.

— Что? — спросил он, решив разговаривать с ней таким же тоном, который избрала она.

— У меня к вам просьба, — мило улыбнулась Багила.

— Какая?

— Маленькая. — С помощью большого и указательного пальца она показала, насколько маленькая.

— Слушаю, — буркнул Белов, отметив про себя, что будет трудновато не попасть под чары этой восточной красавицы.

— Не говорите господину Султанбаеву, что я… — Багила замялась, подбирая слова. — Что я немножко растерялась во время перестрелки.

Ертаев куда-то исчез, а водитель повернул голову таким образом, чтобы лучше слышать разговор за своей спиной.

— Уши отрежу, — сказала казашка.

В ее голосе прозвучал металл.

Лопоча что-то по своему, водитель сосредоточил внимание на дороге. По-видимому, воспринял угрозу всерьез. Белов с новым интересом поглядел на Багилу, невероятно элегантную в своих обновках. «Гм, — подумал он, — она в самом деле пожалела бронебойщика или притворялась?»

— Разве вы растерялись? — произнес Белов. — Лично я не заметил. Не до того было.

— Вот и умница, — заулыбалась Багила, накрыв его ладонь своей. — Со своей стороны я тоже обещаю помалкивать.

Это было произнесено почти интимным шепотом.

— О чем? — спросил Белов, тоже перейдя на шепот.

— О разных ваших сомнительных высказываниях, шуточках. — Багила перестала улыбаться. — У нас так не принято.

— Но я не гражданин Казахстана.

— Однако некоторое время собираетесь провести здесь, не так ли? И хотели бы, чтобы ваше пребывание в нашей стране было максимально комфортным. Я не ошибаюсь?

— Всего четверо суток, — сказал Белов. — Даже меньше.

– Целых четверо суток, — поправила Багила. — Так что давайте не будем ссориться, договорились?

Она протянула руку. Оставалось только пожать ее. Но разве Белов о чем-то договаривался? Он просто выслушал поступившее предложение, вот и все.

VI

Шпиль над куполом «Белой ставки» вызывал ассоциации с вашингтонским Капитолием или питерским Адмиралтейством. Резиденция была расположена на левом берегу реки Ишим, в самом начале Водно-Зеленого бульвара с его фантастическими зданиями и таким обилием цветов, что от многообразия красок и ароматов голова шла кругом.

— Высота резиденции восемьдесят метров, — сообщила Багила, когда, чинно шагая плечом к плечу, они шли к помпезному входу.

— Со шпилем? — спросил Белов.

Он вовсе не хотел приуменьшить этим достоинства грандиозного строения, однако казашка оскорбилась, будто речь шла о скрытых недостатках ее фигуры.

— Между прочим, — сказала она, задирая свой нос с узкими полумесяцами ноздрей, — у здания есть еще пять подземных этажей.

— Да-а? — преувеличенно восхитился Белов. — И что там?

— Гаражи, технические службы, столовая.

— А еще?

— Ты очень хочешь узнать?

Это было произнесено с такой интонацией, что, поразмыслив, Белов решил: нет, не очень.

— И правильно, — одобрила Багила. — Гораздо интереснее, где нас примут.

Слово «нас» она произнесла так, словно они с Беловым были не разлей вода.

— В кабинете, наверное, — пожал он плечами.

— Не думаю. Для посещения «Белой ставки» есть одно важное условие: если президент на месте, то сюда не попасть, если только ты не министр или не глава другого государства.

— Но мы же попали.

— В том-то и дело.

Они поднялись по ступеням, где их встретили двое мужчин в штатском, один из которых открыл дверь, а второй сделал приглашающий жест: «Прошу».

Пока в исполинском холле с гранитным полом шло согласование визита, Багила продолжала шепотом посвящать Белова в особенности национального пиетета:

— Раз уж президент решил оказать нам такую большую честь, то аудиенция, скорее всего, состоится в одном из залов: Мраморном, Золотом, Овальном либо Купольном. — Багила мечтательно улыбнулась. — Или, по крайней мере, в гостевой комнате.

— Всего лишь? — притворился разочарованным Белов.

Багила приняла это за чистую монету.

— Гостевая комната этой резиденции обставлена и оформлена не хуже Грановитой палаты вашего Кремля.

Белов тихонько присвистнул. Удивляла его не роскошь дворца, а то, что простые люди не только оплачивали все эти резиденции, личные самолеты и яхты, но и гордились этим, как личной собственностью. Содержание царей и царьков влетало народам в копеечку, однако никто не роптал. Хотя не очень-то поропщешь, когда тебе садятся на шею и нещадно эксплуатируют, нахлестывая плетью.

Он продолжал размышлять об этом в лифте, напоминающем жилую комнату, отделанную красным деревом и мрамором.

— Зимний сад, — объявил сопровождающий на третьем этаже.

Войдя туда, Белов подумал, что слухи о великолепии «Белой ставки» весьма преувеличены. Это было не слишком просторное помещение, заставленное обычными белыми кадками с растительностью. В центре торчала довольно убогая бронзовая колонна со львами и орлами. Правда, пахло здесь здорово. А из окна открывался изумительный вид на Байтерек — главный монумент столицы, увенчанный двадцатиметровым стеклянным шаром.

Белов хотел поинтересоваться, что означает сие сооружение, когда прозвучал торжественный голос: «Господин президент республики Казахстан!» — и в помещение зимнего сада вошел немолодой, полный мужчина маленького роста, в котором угадывался тот самый Султанбаев, портреты которого украшали все улицы города. Его сопровождали двое мужчин — один изможденный, с нездоровым цветом кожи и отеками под равнодушными глазами, второй — крепкий, бодрый, с румяными щеками и правильными чертами лица. Когда все трое расселись на трех креслах, установленных у стены, напрягшаяся Багила представила их Белову.

Человек, похожий на Султанбаева, именно им и оказался. Худой старик с морщинистым лицом был председателем Комитета Национальной Безопасности господином Шухарбаевым. Румяного красавца звали Касимом Нурмухамбековичем Мухамбековым, он возглавлял казахское МВД.

Когда Багила представила их Белову, никто не выдавил из себя ни словечка и не расщедрился на приветливый кивок. Сесть ему тоже не предложили, да и не на что было: кроме занятых кресел в зимнем саду никакой мебели не было.