Книга В пьянящей тишине - Альберт Санчес Пиньоль

Я во многом мог бы упрекнуть Батиса. Но самым ужасным было для меня то, что он рассказывал обо всех событиях и о гибели этих злосчастных португальцев та­ким безразличным тоном, что мороз пробегал по коже. Одно описание и никаких рассуждений. Более того: никаких эмоций. Мы вернулись на жилой этаж. Кафф объ­яснил мне, где хранились боеприпасы, и научил тактике защиты нашей крепости. Все свои усилия он направлял на защиту балкона. Средневековые бойницы служили для наблюдения за местностью, а также для стрельбы – благодаря им все триста шестьдесят градусов окружнос­ти маяка могли быть под прицелом. Батис не боялся, что лягушаны проникнут внутрь через бойницы: они были очень узкими, а каменная кладка башни – чрезвычайно прочной. Им бы никогда не удалось разрушить ее. А вот балкон представлял собой уязвимое место. Этим объяс­нялось заграждение из кольев и остальные приспособле­ния на стенах снаружи. Один стрелок, неплохо владею­щий оружием, мог бы отразить здесь любое нападение, каким бы массовым или мощным оно ни было.

– Следовательно, стрелок, выходящий на балкон, подвергается опасности, – размышлял я вслух. – Почему бы нам просто не закрыть эти железные ставни, кото­рые вы там установили?

– Через некоторое время они бы пришли в полную негодность, – сказал он. – У лягушанов сверхчеловечес­кие силы. Они бы постепенно разрушили броню, а на острове нет материалов, чтобы ее ремонтировать. Внут­ри башни, взаперти я бы превратился в узника своей крепости. Даже если бы мне удалось проделать бойницу в заслонах, я бы смог покрыть только небольшую часть территории. Нет. Единственный способ защиты – стрелять и заставлять их держаться подальше.

После его разъяснений мне не оставалось ничего дру­гого, как признать его правоту. Потом мы спустились на нижний этаж. Тяжелая входная дверь была укреплена тремя мощными засовами, расположенными горизон­тально. Чтобы открыть их, надо было задвинуть бревна в специально проделанные в стене глубокие отверстия. Наружные укрепления маяка, изобретенные Батисом, были мне уже известны.

– Они лазают по стенам, как обезьяны. Это невероят­ные существа, – сказал он, не слишком стараясь скрыть восхищение.

Ему пришло в голову сплести из веревок сеть, подве­сить на нее пустые консервные банки и разложить ее на земле, чтобы звон жестянок выдавал приближение чу­довищ. Кроме того, он заполнил промежутки между камнями кладки смесью папье-маше с песком и воткнул в эти швы гвозди и битое стекло.

– Никогда не выбрасывайте ни одного ржавого гвоз­дя или пустой бутылки, – предупредил он меня тоном наемного солдата. – В стране лягушанов валюта называ­ется «стекло», а гвоздь – это ценнейшее сокровище.

На этом его разъяснения закончились. Во второй по­ловине дня я сходил в дом метеоролога. По сравнению с маяком он показался мне спичечным коробком: хруп­кое, ничтожное сооружение, в котором нельзя держать оборону. Батис перенес все мои пожитки, кроме матра­са. На всякий случай я взял с собой заложницу, так как не был совершенно уверен в том, что к моему возвраще­нию дверь маяка будет открыта. Однако Батис не устро­ил мне никакого неприятного сюрприза. Такова герман­ская раса: их интеллект движется в длинном и узком туннеле по прямой, пока не наступает момент, когда критические события заставляют его повернуть на девя­носто градусов. Создавалось впечатление, что мое при­сутствие было воспринято как некая данность.

Вернувшись на маяк, я кинул матрас в углу на ниж­нем этаже. Я буду спать там, у стены, которая выходила на море. Ночью, во время шторма, волны будут перека­тываться через скалы и биться о подножие сооружения. Лишь каменная кладка будет отделять меня от бушую­щей стихии. Близость к волнам и одновременная уве­ренность в защищенности будут возвращать меня в дет­ство, когда простыня служит надежным укрытием от всех бед и страхов. Я обустроил свой угол как мог и, ко­гда все было готово, услышал окрик Батиса. Он свеши­вался через люк на верхнем этаже:

– Эй, Камерад! Вы хорошо заперли дверь? Давайте на­верх. Скоро придут гости.

Наверху шла подготовка к бою. Батис ходил взад и вперед, задерживался около бойниц, подбирал ору­жие: патроны, сигнальные ракеты – все, следует заме­тить, из моего багажа.

– Чего вы ждете? Берите свою винтовку! – крикнул он, не глядя в мою сторону. Человек, который еще не­ давно был противником, превратился в товарища по оружию.

– Вы уверены, что они сегодня на нас нападут?

– А вы сомневаетесь в том, что Папа живет в Риме?

Мы встали на колени на маленьком балконе: он спра­ва, я слева. Нас разделяло расстояние не больше полуто­ра метров; кроме того, балкон был очень узок – от стены до перил не было и трех пядей. Сверху, с боков и особен­но снизу множество кольев самого разного размера щетинились во все стороны, словно иглы гигантского ди­кобраза. На некоторых из них были видны следы запекшейся синей крови. Батис сжимал в руках ружье. Рядом на полу лежал ремингтон и три цилиндрические сигнальные ракеты. Прежде чем занять позицию на бал­коне, он зажег огни маяка. Шум мотора слышался при­глушенно. Скрежет маятника становился более явствен­ным, когда тележка фонарей проезжала над нашими головами, и звучал тише, когда она отдалялась. Луч све­та прочесывал гранитные скалы, время от времени дохо­дя до границы леса. Однако чудовищ не было. Порывы ледяного ветра ломали тонкие веточки, унося их с собой. В горле першило. Когда луч света отдалялся, землей за­владевала почти кромешная тьма.

– Откуда вы знаете, что они придут с этой стороны? Мо­ре у нас за спиной. Если они выходят из воды, то смогут вскарабкаться по противоположной стене маяка, – сказал я.

– Море тут со всех сторон, мы на острове. И хотя они и звери, но понимают, что означает дверь в стене. За две­рью есть мясо. – Батис почувствовал мое волнение. Он понял, что я еще не оправился от изнеможения послед­ них дней, и добавил: – Если хотите, можете идти внутрь. Подносите мне патроны или пейте ром, как вам будет угодно. Я выдержал столько штурмов в одиночку, что не нуждаюсь в вашей помощи.

– Нет, не могу, – сказал я и прибавил: – Мне слишком страшно.

Консервные банки, подвешенные на стенах, вдруг за­звенели. Это ветер, просто ветер – успокоил меня Кафф мягким жестом руки. Мне не терпелось выстрелить в ко­го-нибудь из них, но я никого не видел. Батис повернул голову, подобно хамелеону, и запустил сигнальную ракету. Красный пучок света взлетел вверх, описал дугу и стал медленно спускаться. По земле растеклось широ­кое пятно малинового цвета. Но их не было. Вторая ра­кета, на этот раз – зеленая. Ничего. Фосфоресцирующий свет умирал, позволяя разглядеть лишь камни и ветки.

– Майн гот, майн гот… – вдруг прошептал Батис. – Сегодня лягушанов будет много. Как никогда.

– Но где они? Я ничего не вижу.

Кафф не отвечал. Сейчас он был невероятно далеко, несмотря на то, что сидел на балконе в двух шагах от ме­ня. Губы его влажно блестели, рот приоткрылся, как у слабоумного; казалось, он старается разглядеть что-то в глубине своей души, вместо того чтобы наблюдать за подходами к маяку.

– Я ничего не вижу, Кафф! Я ничего не вижу. Откуда вы знаете, что их сегодня много?