Книга Гонки со смертью - Мэг Гардинер

— Когда ты «расплетаешь за кошкой», твоя задача — исправить ошибки так, чтобы они не повторились в будущем. Ты заново переоцениваешь очевидные и предполагаемые вещи и делаешь это, пока не обнаружишь что-то лишнее или недостающее, ложную отправную точку или ошибку в анализе. Только так ты можешь определить сущность проблемы.

— А сущность данной проблемы мне очевидна. Она заключается в том, что этот Койот убил двух моих одноклассниц. Ты же внушаешь мне, будто эта сущность находится где-то еще.

— Ходят слухи, что проект «Южная звезда» закрыли, поскольку исследователи потеряли возможность контролировать результаты. Таким образом, возникает вопрос — что стало с Койотом в результате участия в проекте?

— Если ты заставляешь меня копать, то дай хотя бы лопату! Расскажи мне побольше об этом Койоте.

Тим шагнул с балкона в комнату.

— Хороший у вас разговор.

Его простецкое лицо всегда хранило самообладание и невозмутимость Будды. Твердый проницательный взгляд и блуждающая британская улыбка как нельзя лучше сочетались с голосом обычного работяги, хотя я точно знала, что Тим был сыном английского графа.

— Койот — большой мастер на всякие уловки. А все благодаря страсти к переодеванию. Эдакий фигляр. Этот мелкий хмырь днем развлекается мясорубкой, а вечерами носит каблуки.

— Он что, трансвестит? — спросила я.

— Такой, знаешь, ни мужик, ни баба. Женоподобный тип. В общем, называй как хочешь. Его половая принадлежность колеблется от одной крайности к другой, и это помогает ему вживаться в роли, изображая оба пола.

Я разволновалась не на шутку.

— Ну, эту информацию я, допустим, могу дать полиции. Но как я, по-твоему, должна выполнить остальное? Как мне подкопаться под этот проект «Южная звезда»? Подскажи хоть что-нибудь!

— Подумай о своих связях.

Связи означали Чайна-Лейк. От очередного перепада напряжения в сети изображение несколько затуманилось.

— Скажи честно, зачем ты мне все это сообщила?

— Скажу, — невозмутимо ответила Джекс. — Потому что я со своими профессиональными навыками и опытом точно знаю, что могу «вырубить» кого угодно. Легко. Но Койот даже на меня наводит ужас.

Глава 6

— Нет, она просто играет со мной! Затеяла самые настоящие кошки-мышки! — возмущалась я.

Джесси не возражал — только наблюдал, как я расхаживаю взад и вперед по палубе плавучего дома. Синие глаза его казались темными при ночном освещении.

— Если это игра, то она явно намерена выиграть, — наконец сказал он. — Вопрос только — как?

Ночь избавила от зноя, с океана пришла прохлада. Волны накатывали на берег. За спиной у Джесси янтарными стеклышками светились иллюминаторы.

Я снова принялась вышагивать по палубе.

— Джекс обучена использовать дезинформацию. Как же я отличу правду от лжи?

— Для начала просто позвони Томми и передай ему эти сведения. Он займется расследованием.

Я кивнула.

— И все же непонятно, чего Джекс от меня хочет.

— Ты веришь, что она боится Койота?

Я замедлила шаг.

— Да.

И это пугало меня. Очень пугало.

— Тогда можешь смело допустить, что она не пытается подбросить тебе пустышку. Попробуй перебрать в уме всех своих знакомых, и тогда мы поймем, чего она добивается.

— Чайна-Лейк. — Я скрестила руки на груди. — Но все мои знакомые связаны с военно-морским флотом. А этот закрывшийся проект не имел с ним ничего общего.

База не являлась вотчиной исключительно военно-морского флота. В лабораториях и на бескрайних полигонах осуществляли свои проекты и другие ведомства. Возможно, в их числе была и «Южная звезда».

Джесси задумчиво поскреб затылок.

— На вечеринке я пошутил насчет чьего-то там секретного прошлого. Только…

— Может ли это быть правдой? Нет. — Я всплеснула руками. — Мне известно, что́ приписывают Чайна-Лейк! Якобы тамошние военные проводят опыты с биологическим оружием на заключенных. И якобы держат каких-то детей в клетках. И даже инопланетян будто бы изучают. Нет, все это брехня, вымысел!

— Я имел в виду не НЛО.

Я дошла до конца палубы и двинулась назад. Джесси развернул свою коляску и поехал мне навстречу, преградив путь.

— Ты прекрасно знаешь, на что намекала Джекс, просто не хочешь себе в этом признаться.

Я посмотрела на него, потом на океан и ночное небо. Он коснулся моей руки:

— Эван, позвони своему отцу.

В Ки-Уэст была уже ночь, но мой отец — «сова» и наверняка смотрел сейчас исторический канал или читал какой-нибудь роман Патрика О'Брайана. Если, конечно, не сидел за компьютером. Я набрала его номер по мобильнику, удалилась в комнату и теперь уже там расхаживала взад и вперед, дожидаясь, когда он снимет трубку. Джесси прикатил за мной следом и включил стерео. Отец не ответил.

Музыка заполнила все пространство. Это был джаз. Очень, очень старый. Я удивленно посмотрела на Джесси. Обычно он предпочитал оркестрики помоложе, засиявшие на сцене году в шестьдесят девятом, не раньше.

— Новые мелодии — лучшее лекарство от стресса, — пояснил он.

Проходя мимо, я потерлась о его плечо. Уж он-то знал толк в этих вещах. Что-то же помогло ему преодолеть горе и это проклятое чувство вины, в пух и прах разбившее поначалу его жизненный дух. Что-то же помогло ему избавиться от кошмаров и от воспоминаний, вспышками мелькавших в его мозгу при каждом звуке автомобильной сирены или заведенного мотора, когда он снова и снова мысленно переносился в тот злополучный каньон и снова лежал с переломанными костями на дне ущелья, где на его глазах в муках умирал лучший друг. Я положила руку ему на плечо, и он вздрогнул.

— Спасательный круг.

Так он называл восстановительную программу, которую разработал вместе со своими докторами. Она включала в себя лекарства от нейропатических болей, антидепрессанты и успокоительные средства плюс занятия в группе, состоявшей из тех, кто стал жертвой серьезного преступления и выжил. Остальную часть программы Джесси придумал сам — полный отказ от спиртного и ежедневное плавание. Теперь прибавилась музыка. Самая разная — от «Роллинг Стоунз» до Дюка Эллингтона. Он потихоньку выбирался на берег, и я была за него спокойна и знала, что, уезжая, он не врежется с разгона в опору моста.

Впрочем, отныне у меня появились другие заботы.

Долгие гудки в трубке оборвались, и надпись на моем мобильнике сообщила, что абонент на звонок не отвечает. Но телефон тут же зазвонил — мой папа наконец отозвался:

— Котенок! Что случилось, милая?

Всего четыре слова, а насколько мне стало легче. Время намело песка в его голос, и шероховатые ритмы прерий теперь звучали отчетливее. Но ни один грубый мужской голос не имел столько обаяния и не был для меня таким желанным, как родная до боли хрипотца Филипа Джеймса Делани, отставного капитана военно-морских сил США.