Книга Империя Крови - Ричард Кнаак

— Конечно, друг Голгрин, конечно! Извини глупого слугу, онпросто пошутил!

Обстановку разрядил Белгрок, который, согнувшись в трипогибели, заглянул в фургон.

— Шатер готов, Великий Лорд!

Голгрин кивнул и, не обращая на двух офицеров внимания,двинулся к месту ночлега. Шатер был высотой в два его роста и такой просторный,что внутри могла поместиться дюжина огромных воинов. Толстые шкуры мастарковукрывали стены и вход. Только что закончившие трудиться рабы растянулись в пылинеподалеку. Охранники с кнутами замерли в почтительных позах рядом. Лордоткинул шкуру и вошел, строго осматривая внутреннее устройство: ярко ли горитмасляная лампа, лежат ли на столе мехи с вином и водой, установлена ли намягком ковре походная мебель.

Молодая эльфийка, одетая только в козью шкуру, скользнуласледом. В отличие от других эльфов, ее тонкая кожа осталась чистой, а длинныелоконы были тщательно вымыты и завиты. От нее даже исходил аромат жасмина, чтобыло неудивительно, ведь она занималась всем домашним хозяйством. Даже цепи наее руках и ногах оказались тонкие и изящные. Ей наверняка исполнилось большесотни лет, но эльфийка по-прежнему производила впечатление юной девушки.

Голгрин достал оружие из-за пояса, рабыня быстро сняла снего перевязь с ножнами. Двухлезвийная секира уже стояла на специальной меховойподставке, на крошечном столике лежали три свитка и перо кондора. Крошечныйпузырек чернил, украшенный соламнийским зимородком, был закреплен в специальнойнише.

Великий Лорд закутался в меха и протянул обрубок рукидевушке. Та немедленно начала разматывать шелковую повязку. Она не смогласкрыть гримасы отвращения, когда из-под ткани показалась ужасная рана. Голгринзахохотал при виде ее смущения, и эльфийка взяла себя в руки, не дожидаясьудара, который неизбежно должен был последовать за этим. Когда все покровыупали, Великий Лорд еще раз посмотрел на обрубок — тогда, на поле боя, лезвиеочень чисто отсекло конечность, а потом, чтобы избежать потери крови, Голгринпрямо в бою прижег рану факелом. Первые дни он продержался только на цветкахгрмина, которые притупляли боль. Лишь через неделю людоед оказался готовымтерпеть муку и перестал тайно принимать наркотик. Всем последователямпоказалось чудом, что он сумел выжить с такой страшной раной, — Голгринупришлось показать искалеченную руку и сразиться с несколькими очень серьезнымипротивниками, доказывая свою состоятельность.

Теперь, спустя несколько месяцев, рана покрылась чернойкоркой; никаких признаков воспаления заметно не было. Струпья готовы былиотвалиться, явив здоровое тело. Эльфийка достала синий флакон и, налив из негонемного жасминовой жидкости на ладони, втерла ее в рану длинными изящнымипальцами. Голгрин позволил себе тихий стон — боль при этой процедуре все ещебыла сильна. Он не боялся выглядеть слабым перед девушкой — ей прекрасно былаизвестна судьба распускающих язык рабов. Свежеотрубленная голова одного из нихтеперь болталась на особом крюке в шатре слева от входа.

— Вина! — прорычал людоед, обдавая эльфийку смраднымдыханием.

Девушка бросилась за кожаным бурдюком, к которому Голгринжадно приложился. Напившись, он отшвырнул полегчавший мех и указал на писчиепринадлежности. Рабыня немедленно убрала вино, метнулась к столику, уселась,поджав ноги, и развернула один из свитков.

Подойдя к ней, Голгрин полюбовался изящной вязью древнегоязыка высших людоедов, покрывавшей верхнюю половину пергамента. Всеобщийподходил для каждодневного обихода, но для его планов был необходим документ наязыке прекрасных предков. Только так можно фиксировать его свершения ипрославить Великого Лорда в веках.

Рабыня быстро научилась записывать за ним, освоившись послепары десятков оплеух. Рев мастарков, резкий смех, азартные крики, всемногоголосое звучание огромной орды исчезало, едва Голгрин начинал диктовать.

Но прежде чем он приступил, внезапный холод разлился поспине людоеда, заставив вздрогнуть и подскочить на месте. Эльфийка замерла,чернила капнули с пера, портя пергамент.

Голгрин выругался сквозь зубы.

«Великий Лорд Голгрин...»

Голос тек, как поток, неся с собой запах моря и смерти, аследом и знакомая тень отделилась от ближайшей стены.

Только нахмуренные брови выдавали беспокойство Голгрина,когда он посмотрел на тень, в которой ему иногда мерещился мерзкий гниющийминотавр, завернутый в дырявый плащ, похожий на саван. Тень, как ему былоизвестно, звали Такиром. Имя не нравилось людоеду, напоминая другое — Такхизис,хотя Великий Лорд совершенно не понимал, какая между ними может быть связь.

Эльфийка раболепно замерла, преданно пожирая господинаглазами. Внутри шатра было много темных мест, но тень выделялась даже на ихфоне. Шумы снаружи показались далекими и тихими, а в голове вновь ясно зазвучалголос:

«Великий Лорд Голгрин...»

Рабыня боялась наказания, а не призрака — видеть его могтолько людоед.

— Убирайся! — рявкнул Великий Лорд на эльфийку. — Пошлапрочь!

Та с тонким писком бросилась наружу, гремя цепями. Незваныйгость молча наблюдал, пока немного сбитый с толку Голгрин не проговорил:

— Что такое? Если ты принес новости, так выкладывай!

Людоед ощущал в бесплотном голосе призрака ноткииздевательского веселья.

«Моя хозяйка желает передать тебе важные известия...»

Зная, что леди Нефера не посылает Такира по пустякам, Голгриннасторожился:

— Я слушаю.

«Мятежники пробираются через твои земли...»

— Ну, они постоянно тут шастают — и что с того?

«Мятежники едут в Амбеон. Предполагается, что они хотяттайно встретиться с леди Марицией, и место свидания уже определено. Это будутскалы на границе пустошей Блотена и потерянной земли эльфов...»

Людоед подался вперед:

— Почему леди Мариция согласилась на встречу? Она жеполностью лояльна.

Тень Тапира заколебалась, заполняя шатер Голгрина.

«Их ведет ее брат, черный Бастиан...»

— О, вот оно как?

Последнее, что Голгрин слышал о брате Мариции, — то, что онпропал в пучине моря. В последнее время судьба не слишком баловала правящуюсемью... Два сына, отец... Голгрин даже подумывал направить Марицииутешительное письмо. Ее лицо внушало отвращение людоеду так же, как и лица всехпредставителей расы минотавров, но дух и фигура Мариции неудержимо влекли ксебе Великого Лорда.