Книга Записки из Города Призраков - Кейт Эллисон

– А другой адвокат? – выпаливаю я. – Первый мамин адвокат, который вышел из дела. Грег Фостер, да?

На лице Теда изумление, он откидывается на спинку стула, будто ему переломили позвоночник. В свое время отказ Фостера защищать мать поразил его не меньше, чем нас.

– Послушайте, – говорю я. – Я понимаю, вы не думаете, что это что-то изменит, но мне хотелось бы поговорить с ним. На всякий случай.

Он вскидывает руки, ладонями вверх.

– У меня нет никакой информации о мистере Фостере. Может, он переехал. Ты не спрашивала у отца?

– Нет, – быстро отвечаю я. – Я буду вам очень признательна… очень признательна, если вы не скажете ему о нашем разговоре.

– Я понимаю, – кивает Тед, его лицо смягчается улыбкой. – Мне действительно очень жаль, Оливия. Я знаю, как тебе хочется все исправить. – Он встает одновременно со мной. – Но лучше всего для тебя попытаться двигаться дальше. – Он обходит стол и отечески обнимает меня. – Приезжай к нам еще, лады? Может, как-нибудь пообедаешь с семьей?

Мне удается пробормотать что-то невнятное. И, когда Тед возвращается за стол, я выскальзываю в длинный, освещенный хрустальными канделябрами коридор.

Помню об обещании попрощаться с Клер, я нахожу ее рядом с домом, она поливает цветы в угасающем свете.

– Приезжай в самом скором времени, – говорит она мне, когда мы обнимаемся на прощание. – И поздоровайся с Остином на обратном пути. Ос! – кричит она в сторону бассейна.

Я замираю: совершенно забыла, уж не знаю почему, что могу наткнуться на него.

– Что? – отвечает он. Голос приглушенный. Слышится плеск воды.

– Я уверена, он обрадуется, увидев тебя, – шепчет мне Клер. Если бы только эта милая, подколотая ботоксом Клер знала о нашей короткой tête-à-tête на песчаном берегу…

Я подавляю желание рассказать, что он уже видел меня… видел всю, включая и уникальное французское нижнее белье. Впрочем, он мог быть слишком пьяным, чтобы помнить.

– Что, мама? – вновь зовет Остин.

Клер подталкивает меня к каменным ступеням, которые ведут к бассейну, где Остин плавает на спине. Я чувствую, как она неотрывно смотрит на меня. Удрать невозможно, хотя на мгновение и возникает желание сбежать через боковую калитку. Вместо этого я набираю полную грудь воздуха, жду, пока голова появится из воды у ближнего ко мне бортика, и заставляю себя поздороваться: «Привет, Остин».

Он разворачивается, капельки воды летят с волос.

– Вау. Оливия Тайт. – Судя по голосу, он, что странно, рад меня видеть. Плохая девушка. Бедная девушка. Девушка, которая напивается и на берегу снимает платье перед мальчиками. Он чуть придвигается ко мне, кладет руки на бетонный бортик. – И что ты здесь делаешь? – Он улыбается. – Скучала по мне?

Присутствие этого недоумка странным образом расслабляет узлы в моем животе. Я словно вновь и вновь смотрю ремейк одной и той же романтической комедии. Заранее знаешь, что грядет и чем все закончится.

– Я пришла, чтобы повидаться с твоим отцом, так что не возбуждайся. – Я наблюдаю, как вода у его тела вскипает при каждом движении. – Работаешь над закатным загаром?

– Можно сказать и так, Тайт.

Остин вылезает из воды, берет полотенце с шезлонга, который стоит рядом со мной, вытирает воду со стройного торса, ног, плеч. Он весь в веснушках, которых я не замечала ранее, когда видела в цвете. А около темных, с цент, сосков кудрявятся завитушки волос. Он придвигается ближе, всеми своими шестью футами и двумя дюймами, и внезапно нависает надо мной.

– Послушай, – говорит Остин, и его идеальное лицо совершенно серьезно. – Я хочу извиниться за то, что сбежал прошлым вечером… Выпил больше, чем думал. – Он улыбается. – Не каждый день девушка может меня перепить.

Я отворачиваюсь. От его взгляда меня вдруг бросает в жар.

– Ладно, проехали, – бормочу я. – Я тоже прилично набралась.

– Понятно. – Он понижает голос. – Ничто не сравнится с твоими пурпурными трусиками. – Г-м-м. Значит, он помнит. Всё. Я сильно прикусываю нижнюю губу. От ветра поверхность воды идет рябью.

Я проверяю мобильник на предмет пропущенных звонков и эсэмэсок, которых нет, и объявляю сдавленным голосом:

– Черт. У моей лучшей подруги кризис. Должна идти. – Бросаю мобильник в сумочку, неуклюже машу ему рукой и торопливо ухожу.

– Эй, Рыжик, – зовет Остин, прежде чем я успеваю открыть калитку. Я поворачиваюсь, сжимаясь от прозвища. Не слишком оригинальное, но лучше, чем Огненная мохнатка, как меня называли чуть ли не каждый день в седьмом классе. Он подзывает меня. Я остаюсь у калитки, положив руку на задвижку. – Подойди на секунду. Только на секунду.

Я медленно подхожу к нему.

– Что? – В моем голосе раздражение.

Остин наклоняется, чуть ли не прижимает губы к моему уху.

– Я просто хочу, чтобы ты знала, – шепчет он. – Пурпур – мой любимый цвет.

Я даже не хочу знать, какого цвета сейчас мое лицо.

Глава 8

Я звоню Кэрол Коль в пятницу утром, перед работой, но слышу лишь ее монотонный голос, записанный на автоответчик: «Это офис Кэрол Коль, адвоката. Дни приема с понедельника по пятницу, с девяти утра до пяти вечера. Пожалуйста, оставьте после сигнала подробное сообщение с вашим номером и временем звонка, и мы в самом скором времени вам перезвоним. Спа-сибо».

Семь дней. Цифра не дает мне покоя, рыбьей костью торчит в горле.

Глубокий вдох. Слова налезают друг на друга:

– Привет. Меня зовут, э… Оливия Тайт. Я… мне нужно поговорить с Кэрол, то есть с миссис Коль. Кэрол Коль. О моей матери, Мириам Тайт. Пожалуйста, перезвоните мне, как только сможете. Это важно. – Я замолкаю, потом вношу поправку: – Нет. Срочно. Это срочно. Спасибо.

Работа – сплошное расстройство. За день заплатили только двое: мать и ее непоседа-дочка с косичками. Я взяла их пять долларов и наблюдала, как медленно вращается карусель. Круг за кругом, под визг маленькой девочки. Катались они чуть ли не вечность.

После их ухода я проверяю мобильник каждую минуту: жду ответного звонка, пальцы нервно теребят подол моей рабочей футболки с надписью «Парки и развлекательные заведения Майами», просто схожу с ума. Семь дней.

И все это время, хотя я уверена, что никто не уделяет мне ни малейшего внимания, клянусь, я чувствую чей-то взгляд, буравящий мне затылок. Но всякий раз, когда оборачиваюсь, чтобы поймать того, кто следит за мной, осознаю, что я одна и никого за спиной нет.

Я сую мобильник в карман сумки, пальцы касаются блокнота для рисования. Я достаю его, открываю на коленях; этого вполне достаточно, чтобы напомнить мне, как легко я рисовала, всякий раз картина просто изливалась на холст. Начинаю рисовать подростковую парочку, которая качается на качелях: они обнимаются, жадно целуются. Но я продолжаю видеть Штерна. Я вижу только Штерна. Его губы, зубы. Его руки. Черноту его волос в каждой тени, в каждом отраженном солнечном луче. Всюду он.