Книга Дорога без следов - Василий Веденеев

Было слышно, как топчется около землянки специально выставленный часовой; в низкое, почти вровень с землей, оконце проник тонюсенький лучик солнца, предвещая близкий вечер; где-то неподалеку рубили дрова, и топор звонко стучал, раскалывая поленья. С тихим шорохом сыпался песок с земляных стен, обитых березовыми неошкуренными жердями, делавшими землянку светлее.

Мигал огонек коптилки, сделанной из гильзы немецкого снаряда, и без этого огненного мотылька с траурной каймой сажи на конце язычка пламени даже березовые жерди не спасли бы от сумрака. Ломались на стенках тени сидевших за столом людей, а снаружи причудливо играл вечерними красками угасающий весенний день — ветреный, прохладный, но уже заметно припекающий на затишье, с сочной зеленью надевшего свой роскошный наряд леса и первыми цветами на полянах.

«Сидим, как заговорщики, — невесело подумал Волков, — и не можем сказать друг другу всего в открытую. Правда, Чернов и Колесов могут, а у нас нет на это права: слишком многое будет потом связано даже с одним неосторожно брошенным словом».

— Подходы к немцам есть? — прервал он затянувшееся молчание. — Или после гибели Сушкова все отрублено?

— Такого, как Дмитрий Степанович, нам, конечно, теперь найти трудненько, — вздохнул Чернов. — Хороший был человек, пусть и путался в жизни, но какой-то незащищенный, что ли, хотя и постоять за себя умел. Терялся от несправедливости судьбы и людей, мягкий чересчур, но языком немецким владел, как истый фриц. Долго они ему доверяли, однако Бютцов, как ни прискорбно, оказался хитрее нас. А подход мы нашли, правда хилый, зачем скрывать — парикмахерша, обслуживает ихних летчиков с аэродрома.

— Надежна? — прикуривая от огонька коптилки, бросил на секретаря испытующий взгляд Семенов, поняв невысказанную мысль Антона.

— Хотите в город отправиться? — вопросом на вопрос ответил Колесов.

— Контакт можно установить с этой парикмахершей? Кстати, как ее зовут? — поинтересовался Волков.

— Нина, — ковыряя ногтем сучок на сосновой плашке стола, отозвался начальник разведки. — Как хотите, так и устроим, а насчет надежности можете не сомневаться. Что еще?

— Надо отправить разведку в поиск по определенному маршруту, — попросил Волков, — проверить путь Слободы к фронту. Можете? И… как там Бютцов поживает?

— Разведчиков подготовим и пошлем, — согласился Колесов, — а немчик ваш живет неслабо, в замке устроился, где госпиталь люфтваффе. Там и его берлинское начальство обитает. В город ездят, но не часто, больше вызывают местных гадов к себе. Общаются преимущественно с начальником СС и полиции Лиденом, с армейским чинами и, крайне редко, с гражданской администрацией. Бютцов весь замок перекопал, это еще Сушков рассказывал, сокровища, якобы спрятанные польским паном, ищет. Говорят, картины нашел, но я пока не установил, правда или нет. Целый саперный батальон держит для раскопок.

— Немцев в Немеже много? — Семенов примял окурок в пустой жестянке и достал новую папиросу.

Первые сутки их пребывания в немецком тылу скоро подойдут к концу, а нового еще ничего узнать не удалось, и дополнить сведения, которые уже собраны в Москве, пока практически нечем. Если дело так пойдет и дальше, сколько же тут придется торчать? Ждать в Центре не станут. Прокоп-Сергачев подорвался на мине; деревню, в которой прятался после побега Семен Слобода, немцы сожгли, расстреляв всех жителей; дом, где располагалась явка, сгорел вместе с хозяйкой; Сушкова повесили во дворе тюрьмы СД, а сам Слобода обезумел от пережитого… Дела!

— Хватает, — погладив себя ладонью по лысине, горько усмехнулся Михаил Петрович, — аэродромная обслуга и охрана, в том числе словаки, — он начал загибать пальцы, — саперы из замка, госпитальная обслуга, гарнизон с эсэсовским взводом комендатуры, полицаи, гестапо, летчики, охрана станции, каратели, части, отведенные с фронта для отдыха и пополнения, автомастерские, депо, мостоотряд. Еще тюрьма с усиленной охраной и снабженцы-тыловики. Те вообще, как крысы, шастают.

— Что про берлинского гостя слышно? — Антон откинулся спиной на березовые жерди, ощутив их округлую твердость и тонкий, не успевший выветриться аромат леса. Послать бы к чертям всю эту войну, уйти сейчас в заросли, дышать полной грудью, забыв о немцах, подозрениях в измене, перелетах через линию фронта. Жизнь так хрупка и случайна, а мы сами укорачиваем ее себе и другим, только в конце пути начиная понимать, как многое сделано зря, как никчемно и бездарно потратил силы, не помогая, а мешая другим жить.

Но сейчас он именно помогает, и нет права забывать о долге, предавать тех, кто доверил ему свою судьбу. И это не только генерал, лихой кавалерист в прошлом, заключенный тоже в прошлом, а ныне командующий фронтом, — это Ермаков, сотни тысяч красноармейцев и командиров, огромные массы людей, чья дальнейшая судьба прямо или косвенно зависит от того, что и как сделают здесь с помощью укрывшихся в лесах народных мстителей два прилетевших из Москвы разведчика-чекиста.

— Сушков, помню, рассказывал про него, — откликнулся Колесов. — Тощий, волосики серые, высокий, костистый, на пальце перстенек носит с черепом. Серебряный, что ли, в общем, белого металла.

— Платиновый, — поправил Волков. — Это оберфюрер Бергер из РСХА, а колечко с черепом ему лично Гиммлер подарил за службу. У них считается очень почетным получить такой презент от рейхсфюрера. У Бютцова шрам на голове есть? Вот тут? — он показал, где должен остаться след его пули.

— Есть, — удивленно посмотрел на него Колесов. — Точно. Знакомый, что ли?

— Это несущественно, — прервал его Семенов, — просто о противнике следует знать все, вплоть до мелочей, поэтому Хопров интересуется. Готовьте поиск разведчиков, маршрут мы дадим и начнем собираться в город. Желательно, чтобы нас в лагере видели как можно меньше.

— Ежику понятно, — буркнул начальник разведки. — Если мундирчики немецкие хотите натянуть, то не советую. Жестоко у них там с учетом не только прибывающих, но и проезжающих. Первый же патруль остановит и потащит в комендатуру. Лучше попробовать с местным населением смешаться и пройти, хотя это тоже… Но мы еще помозгуем, как все устроить, есть одна мыслишка. Если вопросов больше нет, то сейчас я вам ужин принесу, а потом зайду с бумагами. Посидим, покурим, про оперативную обстановочку в Немеже расскажу. У меня все немецкие приказы и распоряжения подобраны в хронологическом порядке, трофейные документы есть, письма солдат и офицеров. Глядишь, пригодится чего.

— Спасибо, — улыбнулся Волков…

Ночью Антон долго лежал на нарах, прислушиваясь к шумам леса и к тому, как беспокойно вертится внизу Павел Романович. Не спалось ему — день тяжелый, полный разговоров и напряженной работы. Колесов принес несколько сумок бумаг и сильный фонарь. Читали до одури, до рези в глазах — приказы, листовки, распоряжения бургомистрата и военного коменданта, предписания, письма немцев к родным и знакомым, справки жандармерии и полиции, биржи труда и интенданских служб. Горы документов, за которыми — невидимый постороннему глазу каждодневный и опасный труд подпольщиков и чекистов, партизанских разведчиков и связных. Попутно расспрашивали начальника разведки о работе подполья в городе, обстановке в прилегающих к нему районах, ценах на базаре и черном рынке, приметах выявленных осведомителей полиции и гестапо, изучали разведданные, полученные подчиненными Колесова.