Книга Забытая история любви - Сюзанна Кирсли

— В таком случае, боюсь, что разочарую вас, потому что мне герцог показался очень милым и очаровательным, хотя мы и разговаривали не так уж много.

— О чем вы разговаривали?

— Он спрашивал, какое я имею отношение к вам.

— Вот как? — произнесла графиня с тем сдержанным интересом, который, как заметила София, появлялся на ее лице всякий раз, когда речь заходила о герцоге Гамильтоне. — А о чем еще?

— Мы поговорили о Дарьене. Он сказал: мне очень повезло, что я не умерла с родителями.

— Так и есть.

— Вот и все. Весь разговор занял от силы четверть часа. Не больше.

— И ты нашла его очаровательным.

— Да, миледи.

— Что ж, — сказала графиня, — я могу тебе это простить.

Объяснять смысл этого заявления она не стала, как не стала и выражать свое отношение к этому человеку, хотя София разумно рассудила, что, скорее всего, неправильно представляет себе мнение графини.

Но больше об этом не было сказано ни слова.

Прошло еще две недели. Дни начали увеличиваться. Беспокойство, удерживавшее обитателей замка в своих цепких объятиях, росло.

Однажды утром после завтрака графиня сказала:

— Сегодня я еду кататься верхом. Хочешь со мной, София?

София удивленно кивнула головой:

— Конечно.

— Думаю, мистера Холла можно не беспокоить. У него и своих дел хватает. — С улыбкой графиня добавила: — У меня есть прекрасный костюм для верховой езды, который, думаю, тебе подойдет.

Покои графини были намного больше комнаты Софии, но тоже выходили окнами на море, хотя вид из них был не такой впечатляющий, поскольку его частично перекрывала стена замка. Над красивой резной кроватью возвышался синий шелковый балдахин, и спинки всех кресел в комнате были оббиты таким же синим шелком. Их отражали продуманно размещенные зеркала в золоченых рамах, которые улавливали свет из узких окон. Синий явно был любимым цветом графини, поскольку бархатный костюм для верховой езды, который она разложила в передней на комоде, тоже оказался синим, прекрасного насыщенного оттенка, каким бывает чистое шотландское озеро осенью.

— Когда-то мои волосы были такого же цвета, как у тебя, — сказала графиня, — и мне всегда казалось, что в этом платье я выгляжу прелестно. Мой муж привез его из Франции. Он говорил, что выбрал его, потому что оно подходит под цвет моих глаз.

— О, я не могу надеть столь дорогую для вас вещь.

— Глупости, дитя мое. Пусть лучше ты его наденешь, чем оно будет пылиться в комоде. К тому же, — прибавила она, — если бы я даже не была в трауре, нет такого волшебства, которое смогло бы теперь втиснуть в него мою талию. Не бойся, надевай, мне же нужна спутница.

Конюхом, который привел им лошадей, оказался Рори, тот самый молодой человек, которого София видела в кухне качающимся на стуле и наблюдающим за Кирсти в тот день, когда заблудилась в замке. После того она несколько раз встречала его, но он все время проходил мимо, опустив взгляд, и лишь угрюмо кивал на ее приветствия. «Он вообще неразговорчивый, — объяснила Кирсти, когда София спросила у нее, не обидела ли она его чем-нибудь. — Когда он был маленьким, в его доме жило столько людей, что теперь ему по душе покой. Рори сам мне об этом рассказал».

Все же София поздоровалась с ним, и Рори молча кивнул в ответ, подсаживая ее в седло. Он дал ей ту же лошадь, на которой она приехала из Эдинбурга, спокойную кобылу с одним белым чулком и привычкой поворачивать назад уши, чтобы слышать каждый произнесенный звук.

Кобыла волновалась, как будто она тоже чувствовала весеннее пробуждение природы и тепло, которое нес с собой ветер. Ей не терпелось отправиться в путь, и, когда выехали на дорогу, Софии пришлось крепко взяться за поводья, чтобы не дать ей перейти на рысь. Когда кобыла норовисто пошла в сторону и чуть не столкнулась с графиней и ее скакуном, София стала извиняться:

— Моей лошади хочется идти быстрее.

Графиня улыбнулась.

— Моей тоже. — Она посмотрела на Софию. — Может быть, позволим им?

Нестись вскачь по дороге навстречу ветру и солнцу, чувствуя, как внутри все сжимается от восторга и ощущения свободы, было захватывающе, но через какое-то время графиня осадила лошадь и повернула обратно. Хотя Софии и хотелось скакать дальше, пришлось ей сделать то же самое.

Однако ее лошадь переходить на шаг не захотела, и, прежде чем София успела сообразить, что у нее на уме, поскакала во всю прыть. Как София ни натягивала поводья, лошадь продолжала нестись галопом, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как держаться изо всех сил, чтобы не вылететь из седла. Когда лошадь свернула с дороги и поскакала в сторону утесов, сердце ее похолодело от ужаса.

Когда ей показалось, что настало время, спасая жизнь, бросить поводья, освободить ноги из стремян и выпрыгнуть из седла, лошадь резко повернула в сторону и помчалась не к морю, а вдоль него. Огромные, выступающие из прибрежных скал стены Слэйнса становились ближе с каждым громогласным ударом копыт.

«Нужно как-то остановиться, — подумала София, — иначе у замка лошадь может свернуть не в ту сторону и угодит прямиком на обрыв». Потянув изо всех сил поводья, она закричала. Коричневые уши тут же повернулись, и кобыла совершенно неожиданно остановилась, отчего ее наездница вылетела из седла.

София успела удивиться тому, что небо вдруг оказалось совсем не там, где ему полагается быть, а потом ее тело ударилось о землю, да с такой силой, что она какое-то время не могла дышать.

По небу пролетела морская птица, с любопытством поглядывая одним глазом на распростертое тело. София смотрела на нее, слушая гул в ушах, а потом раздался мужской голос:

— Вы живы?

На этот вопрос она сейчас не смогла бы ответить с уверенностью. Она попробовала пошевелить руками и ногами. Получилось. Поэтому она сказала:

— Да.

Сильные руки протиснулись ей под спину и помогли сесть. София повернулась, чтобы посмотреть на мужчину, и оказалось, что он ей знаком.

— Капитан Гордон, — неуверенно произнесла она, подозревая, что встряска была сильнее, чем ей показалось вначале.

Но капитан выглядел очень натурально, да еще и заулыбался, довольный тем, что она вспомнила его имя.

— Знаете, у меня есть чертовски полезная привычка оказываться в нужном месте в нужное время. Вам повезло, что я проходил мимо.

Так и не начавшийся разговор прервал тяжелый топот копыт, и рядом с ними на землю спрыгнула графиня, ни жива ни мертва.

— София!.. — крикнула она, а потом: — Томас! Ради всего святого, как вы здесь оказались?

— Милостью Божьей, миледи, — ответил капитан, все еще стоя на коленях рядом с Софией. — Похоже, я был сюда направлен специально для того, чтобы спасти вашу юную подопечную, хотя, по правде говоря, я всего лишь помог ей сесть ровно. — Он усмехнулся. — Вы теперь решили посвятить себя верховой езде, ваша светлость? Должен заметить, что в ваших годах это неразумно.