Книга Нелегал - Елена Хаецкая

Все они занимались своими делами, по большей части бессмысленными: переставляли с места на место горы грязной посуды, таскались взад-вперед по коридору, то входили в комнаты, то выходили из них, рылись в коробках, выставленных наподобие гробов в коридоре, выкрикивали проклятья детям, проносящимся на велосипедиках, бросались тапками в удирающих кошек, а потом подолгу бродили в одном тапке, тщетно пытаясь разыскать второй.

Ни один из них не замечал Авденаго, как и предсказывал Моран.

«Квартиры не должны быть такими старыми, — думал Авденаго. — Во всяком случае, в Петербурге. Слишком много людей. Это как старинный отель с привидениями. Каждый номер хранит какую-нибудь давно забытую трагедию».

— Ты прав, — тихо проговорил женский голос, и тонкая прохладная ладошка скользнула в его руку. Она с сожалением прикоснулась к рубцу, мимолетно тронула кольцо на пальце.

Авденаго моргнул и увидел девушку. В отличие от других жильцов квартиры, она видела его. И он тоже ее видел.

Она напоминала чахоточную бедняжку из какого-нибудь романа Достоевского: тощенькая, с серыми тонкими волосами, свисающими вдоль впалых щек, с бледненькими глазками.

— Ты кто? — спросил Авденаго.

— Юдифь.

— А я — Авденаго.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. У нее были сухие колючие губки.

— В чем же я был прав, Юдифь?

— В своих мыслях, — ответила она.

— Ты читаешь мысли?

— Только те, которые на поверхности.

— Ясно, — вздохнул Авденаго. — Хотелось бы еще выяснить, это я от природы такой примитивный или общение с Мораном сделало меня прозрачным. Так, дополнительные данные, необязательные. Просто лишняя информация к размышлению.

— Для меня это безразлично, — отозвалась Юдифь. — Я увидела одну твою мысль, а другую могу и не увидеть.

— Да у меня мыслей-то столько не наберется… — Авденаго покрепче взял Юдифь за руку и потянул прочь из кухни, куда только что проникла низкорослая старуха в синем арестантском ватнике. — Ты здесь живешь? Пойдем к тебе в комнату.

Юдифь опять прочитала его мысль, потому что сказала:

— Да ты ее не опасайся. Она Евфросинья.

— И что это объясняет?

Юдифь нахмурила серенькие бровки, и ее гладенький лоб побежал морщинками.

— А это должно что-то объяснять? Просто ты не бойся, вот и все.

— Идем к тебе, — попросил Авденаго. — Надоело на кухне торчать.

Но Юдифь по-прежнему не двигалась с места.

— У меня нет комнаты, — сказала она наконец.

— Где же ты живешь? В коридоре?

После всего, что случилось с Авденаго у Морана, молодой человек допускал абсолютно любую возможность. Или почти любую…

— Я живу между обоями, — сказала Юдифь. — Ты слишком круглый, ты не поместишься. Лучше будем гулять по коридорам.

Они вышли из кухни и двинулись по бесконечному тоннелю между шубами, детскими санками, колясками без колес, банными шайками и облезлыми зеркалами. Иногда зеркала отражали их обоих, иногда — только Авденаго, а некоторые — только Юдифь. Интерьер квартиры, попадая в зеркала, становился еще более мертвым.

— Здесь есть банная шайка, которую не снимали с гвоздя с 1947 года, — сообщила Юдифь. — Хочешь посмотреть?

Авденаго пожал плечами.

— Не особенно… А тебе интересно жить между обоями?

— Почему ты спросил? — насторожилась девушка.

— Просто это какое-то не слишком обычное место для жилья, вот и спросил. Без всякого осуждения, ты не думай. Люди в бочках ночуют или под мостами, а ты все-таки нашла крышу над головой…

— Между обоями много разных интересных штуковин спрятано, — сказала Юдифь. — Номера телефонов, булавки, газеты, фотографии. Вот когда ты находишь где-нибудь старый телефонный номер, тебе ведь непременно хочется набрать его и посмотреть, что из этого получится?

— Не знаю, — сказал Авденаго.

Он немного растерялся.

— Только не говори, что никогда не видел старых номеров, — разволновалась Юдифь. — Ну, таких, — она принялась выписывать пальчиком в воздухе, — А-52-665. Видел такие?

— Нет, — признался Авденаго.

Она принялась теребить прядки волос, то закладывала их за уши, то опять выдергивала.

— Это невозможно, — выговорила наконец Юдифь. — Все знают такие номера. Иногда набираешь — и слышишь ответ. Здесь есть телефонный аппарат, по нему можно звонить. Он принимает старые номера.

— И что отвечают?

— Например: «Алло». Или: «Кажется, я просила вас больше сюда не звонить». По-разному отвечают. Зависит от того, на кого попадешь. Иногда просто дышат в трубку и молчат.

— А сюда кто-нибудь звонит? — спросил Авденаго.

— Только Джурич Моран.

Авденаго вздрогнул и выдернул руку из ладошки девушки.

— Только не говори, что ты… тоже создание Морана.

— Нет, я всегда здесь была. Я ведь уже сказала тебе, что живу между обоями. А разве ты — создание Морана?

— С чего ты взяла? — буркнул он.

— Ты сказал — «тоже». Что я — «тоже» его создание… — Юдифь рассматривала Авденаго с новым интересом. — Моран сообщил о твоем прибытии, но вовсе не предупреждал, что ты будешь таким.

— Каким?

— На такой вопрос существует тысяча ответов. Человек никогда не исчерпывается одним словом, это закон. — Юдифь пожала плечами. — Например, я не ожидала, что ты окажешься молодым. — Авденаго был уверен, что она нарочно не прибавила «и симпатичным». — Прежде я почему-то считала, что все его творения — старые и неприятные.

— Почему? — оскорбился поневоле Авденаго.

— Потому что Моран Джурич до одури любит русских классиков, — растолковала Юдифь. — А у русских классиков все персонажи — какие-то неприятные старики, которых полагается жалеть. Вот еще, делать мне нечего — жалеть их. Я на таких, знаешь, насмотрелась! Меня хоть вешай, жалеть их не стану.

Она вздернула нос, всем своим видом выражая упрямство и возмущение.

— Нет, — сказал Авденаго, — на самом деле Моран любит Достоевского, а у Достоевского почти все персонажи молодые. И про Раскольникова прямо написано, что он был «замечательно хорош собой». Ну и Соня, я думаю, тоже ничего была, а Дунечка — просто красавица.

— Ты любишь Достоевского? — удивилась Юдифь.

— Не я, а Моран, — поморщился Авденаго. — Он меня экзаменует. Заставляет чуть ли не наизусть учить.

— Ясно, — сказала Юдифь. Авденаго хотелось бы думать, что сочувственно.

Он решил уточнить кое-какие обстоятельства и спросил: