Книга Королевский судья - Сандра Лессманн

— Драка, — объяснил Бреандан. — Тот парень неудачно ударился об угол стены и умер. Три месяца назад.

— Тебе не советовали в тюрьме воспользоваться привилегией духовного статуса?

— Да, мне говорили, что это спасет меня от виселицы.

Привилегия духовного статуса являлась законной лазейкой для тех, кто совершил особо тяжкие преступления. Раньше обвиняемые, облеченные духовным саном, имели право отказаться от светского суда и требовать суда церковного. Церковь не имела права приговаривать к смертной казни, и преступникам лишь выжигали клеймо на руке. Но привилегией духовного статуса можно было воспользоваться всего лишь раз. Веками она распространялась на церковных писцов, затем на тех, кто умел читать. Поэтому на суде проверяли, умеют ли обвиняемые читать.

— Ты умеешь читать? — спросил Иеремия. — Или тебя заставили наизусть выучить пятьдесят первый псалом?

Стремясь дать шанс и безграмотным спастись от петли, проверку проводили не очень строго. Более того, тюремный капеллан, как правило, подсказывал осужденному слова так называемого висельного стиха. Эта традиция, на первый взгляд противоречившая здравому смыслу, спасала жизнь тем, кто совершил, например, кражу и для кого безжалостный закон требовал виселицы. Опасные преступники — убийцы и грабители — этого права не имели.

— Ты можешь помочь мне в другом деле, — наконец сказал Иеремия. — Помнишь, ночью в День святого Освальда ты оказался на Литл-Шир-лейн? Ты тогда говорил с пьяным человеком, лежавшим в парадном. На нем было дорогое платье, длинный плащ и светлый парик.

Бреандан вспомнил сразу:

— Да, помню. Он махал шпагой у меня под носом. Но был так пьян, что практически не мог стоять.

— Расскажи мне подробно, что произошло до этого.

— Я шел по этой улице и увидел, как он лежит на земле лицом вниз. Над ним стоял второй человек, шаривший в его одежде. Я думал, что он сшиб его и теперь хочет ограбить, поэтому закричал, чтобы отпугнуть. Он испугался и убежал.

— Ты его знаешь?

— Да, это Джек Одноглазый, мелкий жулик, он знавал лучшие дни. Пальцы у него уже не такие ловкие. Только все это было немножко странно. Сдается мне, Одноглазый не хотел его ограбить, а как будто укрывал плащом.

— Я тебе очень признателен, сын мой, — тепло сказал Иеремия. — Ты мне очень помог.

— Правда?

— Да, этот пьяный был не кто иной, как судья Трелоней. Плащ принадлежал больному гифом, и его положили на судью, чтобы он заразился. И теперь я наконец знаю, кто это сделал. — Иеремия вдруг положил руку на лоб Бреандана. — А у тебя, я вижу, нет тифа, хот ты был внизу, с другими.

— Шесть лет назад, когда я служил во французской армии, я уже болел тифом, но с тех пор, к счастью, нет.

— Это, возможно, и объясняет дело. Я уже не один раз слышал, как однажды переболевшие тифом второй раз не заражаются.

Ален торопился. Перед уходом Иеремия положил в руку Бреандана несколько монет.

— Это поддержит тебя, мой мальчик, до моего следующего прихода.

Глава одиннадцатая

На следующий день после обеда Иеремия отправился в «Иннер темпл», одну из четырех юридических корпораций, где преподавали обычное право.

Иезуит вошел в квартал с Флит-стрит через низкие ворота. В фахверковом доме напротив располагалась таверна «У герба принца». Здесь он надеялся найти Джорджа Джеффриса. Студент говорил, что он часто бывает в этой таверне.

Иеремии повезло. Молодой человек с несколькими товарищами проводил время за игрой в кости. Перед ними на столе стояло несколько уже пустых кружек из-под эля. Джеффрис узнал мужчину в черном и помахал ему рукой. Получив свой выигрыш, он распрощался с приятелями и вышел следом за Иеремией из прокуренного помещения на свежий воздух.

— Вижу по вашему лицу — вы напали на след, — усмехнувшись, сказал Джеффрис.

— Верно. Давайте немножко прогуляемся, я вам все расскажу.

Они пошли по Миддл-темпл-лейн. Иеремия рассказал о своем посещении Ньюгейта и разговоре с Бреанданом Мак-Матуном.

— Я бы хотел просить вас проводить меня в Уайтфрайарс, поискать Одноглазого.

— Но вы ведь не собираетесь идти туда без оружия, сэр! — воскликнул Джеффрис. — Там полно всякого разбойного сброда, вы прекрасно это знаете.

— Ненавижу оружие!

— Очень неразумно. Если позволите, я захвачу шпагу. Я оставил ее в комнате, так как сегодня утром ходил в церковь Темпл. Там запрещены шпаги и плащи.

Иеремия прошел за студентом мимо библиотеки и Большого зала. Над всеми входными дверями в стены был вмурован символ «Иннер темпла» — пегас.

В комнате Джеффрис опоясался шпагой и взял еще пистолет с колесным замком.

— Я готов. Пошли.

Уайтфрайарс граничил с кварталом Темпл. Первый раз студент попал сюда из чистого любопытства. Он хотел посмотреть на бродяг, которых в один прекрасный день собирался засудить. Со временем он неплохо узнал некоторых из них, а звонкая монета позволяла ему в случае необходимости наводить кое-какие справки.

Так было и на сей раз. За деньги они узнали, где обитает Джек Одноглазый. Дом принадлежал процентщице, в основном торговавшей краденым. Она знала Джеффриса и охотно ответила на его вопросы.

— Вы ищете Одноглазого? Так это слишком поздно. Чертяка две недели как помер.

— От чего? — быстро спросил Иеремия.

— Жуткий тиф. Просто сгорел. Орал как сумасшедший.

— Тюремный тиф! — убежденно сказал Иеремия. — Вы не знаете, у него в последнее время водились деньги?

— Да, он наконец-то расплатился за квартиру. На святого Освальда, насколько я помню.

— Вы сохранили его вещи?

— Да я хотела их продать, но если вы говорите, что это тюремный тиф, так лучше сжечь.

— Непременно лучше сжечь, мадам. Мы можем их осмотреть?

Иеремия сунул хозяйке шестипенсовик.

— За шесть пенсов можете даже взять их себе. Все равно одни лохмотья! Джек был нищим.

Она провела их в комнату, где был свален всяческий хлам, и указала на кучу тряпья. Иеремия пальцами осторожно вынул несколько грязных вещей, кишевших вшами.

— У него еще что-нибудь было?

— Вот это он носил на шее. — Хозяйка взяла со стола и протянула Иеремии грецкий орех на веревке.

Скорлупа раскрывалась. Внутри находился высушенный паук.

— Старое народное суеверие, — объяснил Иеремия удивленному студенту. — Пауков носят на шее от заразы. Выходит, Джек Одноглазый знал, что рискует.

Иеремия положил амулет в карман и кивнул студенту. На пути обратно в Темпл молодой человек спросил:

— Вы думаете, Одноглазый действовал один?