Книга Кодекс 632 - Жозе Родригеш Душ Сантуш

Томаш пытался размышлять над загадкой Тошкану, но жара и шум мешали сосредоточиться. Тогда он встал и, пробираясь среди жарившихся на солнце тел, двинулся к морю. Охватившая ступни и лодыжки вода оказалась прохладной, пожалуй, даже чересчур прохладной для тропического пляжа. Двухметровые волны безжалостно разбрасывали купальщиков, но находились храбрецы, готовые оседлать девятый вал на своих серфах. Жаркие лучи обжигали плечи, но вода освежала, помогала расслабиться и собраться с мыслями.

Перво-наперво предстояло понять, что означает «молок», единственное более-менее понятное слово в записке профессора Тошкану. Отчего пожилой ученый решил начать свою шараду с ханаанского божества, охочего до человеческих жертв? Заодно надо было выяснить, не смешал ли профессор в своем послании шифр с кодировкой. Упоминание Молока явно указывало на код, однако остальные слова вполне могли оказаться шифровкой, хотя логика и здравый смысл подсказывали, что это именно слова; и наконец, не мешало разобраться с таинственной нинундией. Взвесив все варианты, Томаш решил на время отбросить версию шифра и рассматривать послание с точки зрения кода. Что же в этом случае могло означать слово «нинундия»? Какую-нибудь неведомую страну? И при чем здесь божество по имени Молок? Возможно, установив между ними связь, он сумеет постичь смысл и последнего закодированного слова «омастоос», ведь разгадал же Шампольон тайну иероглифов, ухватившись за два «эс» и «ра».

Так и не придя ни к какому выводу, Томаш вылез из воды и снова устроился в шезлонге.

Внезапно совсем близко раздался отчаянный крик: «А-а-а-а-а!»

Перепуганный Томаш подскочил на месте и увидел, как человек с ножом набросился на пожилую даму в шляпке. Ограбление, решил он, холодея от ужаса. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что с ножа свисает ярко-желтая долька ананаса. Внешность мнимого грабителя оказалась весьма примечательной; он был низенький, смуглый, с толстыми негритянскими губами и поразительной фацией. Он держал на голове большую плетеную корзину и ничуть не походил на злоумышленника.

— Не желаете ананас? — спросил человек с корзиной.

Он оказался продавцом фруктов.

— Господи, как я испугалась! — простонала пожилая сеньора.

Физиономия торговца расплылась в добродушной улыбке.

— Я вовсе не страшный. Разве я виноват, что рожден мужчиной, и господь наделил меня таким голосом?

Пожилая дама со смехом потянулась за наколотой на нож ананасовой долькой. Торговец учтиво поблагодарил ее, еще раз улыбнулся, отрезал от спелого плода новую дольку и пошел дальше, гордо неся на голове свою корзину, издали похожую на мексиканское сомбреро. Приметив зазевавшуюся красотку, он подкрался к ней сзади с воплем:

— Ананасы! Покупайте ананасы!

Девчонка вскочила, беспомощно обхватив руками плечи.

— Матерь божья! Ты меня напугал!

Томаш не стал отказывать себе в удовольствии попробовать Ипанему на вкус. Здесь на каждом углу торговали манговым соком, сахарным тростником и горячими булочками с сыром. Под вечер, он, как советовал красочный буклет из отеля, он отправился в квартал Висконде-де-Пиража. На углу улицы Фарме-де-Амоэдо располагался «Синдикат Чопп», знаменитый ресторан с просторной верандой, широкими окнами и пространным меню. Томаш заказал пиканью с белым рисом и черными бобами с гарниром из овощей и зелени и отменный местный ром. Через улицу, у бара «Буфетада» толклись нетерпеливые посетители; оглядев завсегдатаев, Норонья решил, что они гомосексуалисты.

Разрезая нежное мясо, Томаш мысленно вернулся к загадке Тошкану. Таинственная «нинундия» не шла у него из головы. Если она и вправду означает какую-то неизвестную землю, слово «омастоос» непременно должно иметь отношение к этой земле. Но как, во имя всего святого! Один из древнейших памятников шумеро-аккадской письменности называется «Поучения Нинурте». А что если Нинундия это край Нинурты? Насколько Томаш помнил, Нинурта был родом из Ниппура, что в современном Ираке, но, возможно, он был неким непостижимым образом связан с Бразилией? Нет, едва ли. Несмотря на очевидное сходство этих слов, Нинурта здесь был совершенно ни при чем. Сколько Томаш ни пытался их сравнивать, набрасывая разные варианты на фирменных бумажных салфетках, ничего путного не выходило.

Раздосадованный неудачей, Норонья принялся рассуждать о другом: как содержание записки связано с работой профессора? Что общего у Молока и открытия Бразилии? Или Бразилия это и есть Нинундия? Интуиция подсказывала Томашу, что в зашифрованном послании идет речь о революции в истории Великих географических открытий, той самой удивительной находке, о которой Тошкану успел сообщить Молиарти. Но какое отношение Молок имеет к мореплаванию? Может, Тошкану выяснил, что Бразилию на самом деле открыли еще в древности? Это было бы забавно, но для революции в истории Португалии и Нового Света маловато. Нет, решил Томаш. Здесь что-то другое. Даже если ханаанцы и вправду достигли бразильского берега, на историю открытий этот факт не повлияет. Или повлияет? Томаш мучился над загадкой, перебирал возможные варианты, искал решение, пытался поставить себя на место профессора Тошкану, но все напрасно; покойный историк сумел надежно защитить свою тайну.

Запиликал телефон.

— Слушаю.

— Hej! Kan jag га tala med Tomas.[14]

— Простите?

В трубке послышался женский смешок.

— Jag heter Lena.[15]

— Прошу прощения? Не могли бы вы представиться?

— Это я, профессор. Лена.

— Лена.

— Ну да. Я просто проверяла уровень вашего шведского. — Девушка снова хихикнула. — Увы, господин профессор, вам явно нужны дополнительные уроки.

— А, Лена! — вспомнил Томаш. — Откуда у вас мой номер?

— Мне его дала секретарша на факультете. — Лена помолчала. — А что? Мне не следовало звонить?

— Нет-нет, — поспешил Томаш исправиться. — Все в порядке. Просто я немного удивился. Не ожидал вашего звонка.

— Значит, ничего страшного?

— Ну конечно. Как ваши дела?

— Простите, и вправду вышло невежливо. Добрый вечер, профессор.

— Здравствуйте, Лена. У вас все в порядке? Ничего не случилось?

— Все хорошо, спасибо, — заверила Лена и тут же сменила тон: — Профессор, я звоню, потому что мне нужна ваша помощь.

— Я вас слушаю.

— Видите ли, я поздно приехала в Лиссабон и пропустила первые лекции.

— Да?

— И теперь мне не хватает материала, который на них проходили.

— Тогда вам проще всего обратиться к однокурсникам.

— Я и сама об этом думала. Но чтобы как следует постичь ваш предмет, прочесть чужие лекции недостаточно, так ведь? Взять хотя бы клинопись, о которой вы говорили в начале курса. Насколько я поняла, шумеры часто образовывали новое слово соединением двух символов. И эти символы могли объединяться в произвольном порядке.