Книга Время умирать - Уилбур Смит

Сидящая рядом с отцом Клодия буквально оцепенела от ужаса. Лев повернул голову и через высохшее русло, казалось, взглянул прямо на нее. Львиная свадьба необычайно тронула и взволновала ее.

«Он слишком великолепен, чтобы умереть», — решила она и почти неосознанно открыла рот и крикнула что было мочи:

— Беги, черт тебя возьми! Беги!

Результат ошеломил даже ее. Она и представить себе не могла, что живое существо способно так быстро среагировать. Трое животных, еще какое-то мгновение назад находившиеся в ленивом оцепенении, мгновенно бросились наутек. Они буквально превратились в смазанные золотистые пятна.

Старая львица почти мгновенно исчезла в высокой траве, следом за ней пропали и ее львята. Молодая львица бросилась вдоль берега реки. Она мчалась так быстро, что, казалось, летит над землей. Она была похожа на ласточку, пьющую на лету, и лев последовал за ней. Несмотря на свою массивность и темную массу гривы, он двигался ничуть не менее легко, чем его подруга, выбрасывая массивные лапы далеко вперед.

Рикардо Монтерро медленно поворачивался в кресле, по-прежнему прижимая ружье к плечу, приникнув глазом к прицелу и ведя стволом следом за убегающими кошками. Наконец львица нырнула в траву и была такова. Лев последовал за ней, но за мгновение до того, как он исчез в зарослях, по их барабанным перепонкам грохнул болезненный и оглушительный выстрел «уэзерби», и даже несмотря на яркий солнечный свет было видно, как из дула вырвался длинный язык пламени.

Лев на бегу споткнулся и, всего один раз громко кашлянув, исчез в траве. В воцарившейся тишине они чувствовали, как у них все еще звенит в ушах от выстрела, и подавленно, с удивлением смотрели на пустую поляну.

— Неплохо сработано, крошка! — негромко заметил Шон.

— А я и не жалею о том, что сделала, — с вызовом в голосе отозвалась она. В это время ее отец так яростно переломил ружье, что пустая латунная гильза выскочила из патронника и, вращаясь и сверкая на солнце, полетела куда-то прочь. Он встал так резко, что мачан закачался, и, не удостоив дочь даже взглядом, принялся спускаться по хлипкой лестнице.

Шон взял свою двустволку-577 и последовал за ним. Когда они достигли подножия дерева, Рикардо расстегнул нагрудный карман, достал из него портсигар свиной кожи и предложил Шону «гавану». Ни тот, ни другой днем обычно не курили, но сейчас Шон взял сигару и откусил кончик.

Они прикурили и некоторое время молчали, глубоко затягиваясь. Через некоторое время Шон тихо спросил:

— Куда ты попал, Капо?

Рикардо был таким превосходным стрелком, что всегда мог точно сказать, куда именно попала выпущенная им пуля. Но сейчас он заколебался, а потом нехотя процедил:

— Кот несся сломя голову. Похоже, я поторопился. Слишком рано выстрелил.

— Попал в брюхо? — спросил Шон.

— Да, точно, — кивнул Рикардо. — В брюхо.

— Вот черт, — сплюнул Шон. — Черт и еще раз черт.

Они оба взглянули на плотную стену высокой травы и переплетенные заросли кустов на другом берегу.

«Тойота» приехала минут через десять после того, как прозвучал выстрел. На лицах и у Джоба, и у Шадраха, и у Матату расплывались довольные улыбки: это было уже их шестое сафари с Рикардо Монтерро, и еще ни разу не было случая, чтобы он промахнулся. Они выскочили из «тойоты», взглянули на противоположный берег, и их улыбки медленно исчезли, сменившись выражением глубочайшего уныния, когда Шон сказал «Интумбу! В брюхо!»

Все трое тут же развернулись, отправились обратно к «тойоте» и в молчании начали готовиться к преследованию.

Шон, прищурившись, взглянул на солнце.

— Через час стемнеет, — сказал он. — Нам не дождаться, пока рана ослабит его.

— Можно оставить его до утра, — предложил Рикардо. — К тому времени он уж точно выбьется из сил.

Шон покачал головой.

— Если он умрет, гиены доберутся до него первыми. И ты лишишься трофея. Кроме того, не можем же мы допустить, чтобы бедняга мучался всю ночь.

Тут по лестнице начала спускаться Клодия, и они смолкли. Оказавшись на земле, девушка, не удостоив их взглядом, воинственно перебросила темную косу через плечо и направилась к «тойоте». Забралась на переднее сиденье и скрестила руки на своей маленькой груди, мрачно уставившись перед собой.

— Мне страшно жаль, — сказал Рикардо. — Ведь я знаю ее двадцать шесть лет. Мне следовало предвидеть, что она может так поступить.

— Тебе не обязательно идти с нами, Капо. — Шон явно не желал отвечать ему прямо. — Оставайся с Клодией. А мы сходим и доведем дело до конца. Ведь за это ты мне и платишь.

Настала очередь Рикардо проигнорировать слова Шона.

— Я возьму «ригби», — сказал он.

— Тогда заряди его пулями с мягкой головкой, — посоветовал Шон.

— Само собой. — Они вместе направились к «тойоте», и Рикардо сменил более легкий «уэзерби» на тяжелый «ригби». Он переломил ружье, убедился, что оно заряжено пулями с мягкой головкой, затем наполнил патронташ из новой коробки.

Шон прислонился к «тойоте», вынул из патронника старые патроны и заменил их двумя новыми, которые вынул из петель над карманом своей куртки.

— Несчастная зверюга, — сказал он. Хотя Шон и смотрел на Рикардо, разговаривал он явно с Клодией. — Это могло бы быть отличным чистым выстрелом, а теперь он где-то там, в траве, все еще живой, с отстреленной половиной брюха. Это самое болезненное из всех возможных ранений.

Он заметил, как девушка растерянно заморгала и сильно побледнела. Но так и не взглянула на него.

— Нам страшно повезет, если никто не погибнет, — продолжал Шон с каким-то садистским удовольствием. — Но, скорее всего, погибнет Матату. Ему придется идти по следу первым, а малыш считает ниже своего достоинства убегать. Так что если кто сегодня и отдаст Богу душу, то наверняка Матату.

Против воли Клодия с жалостью взглянула на маленького ндороба.

— Кончай, Шон, — велел Рикардо. — Она и так знает, как глупо поступила.

— Да неужели? — деланно удивился Шон. — Лично я сомневаюсь. — Он защелкнул ружье. — Ладно, Капо, давай-ка надень свою кожаную куртку. Если лев навалится на тебя, то она, возможно, немного поможет — не спасет, но все же хоть что-то.

Троица негров уже ждала их на берегу. Джоб держал в руках ружье восьмого калибра, заряженное картечью, остальные двое были безоружны. Да, требовалась особая смелость, чтобы отправляться по следу раненого льва в густые заросли безоружными.

Даже несмотря на свое состояние, Клодия заметила, с каким безграничным доверием они относятся к Шону Кортни. Она почувствовала, что они столько раз оказывались с ним в смертельной опасности, что между всеми членами этой крошечной обособленной группки существовала какая-то особая внутренняя связь. Все четверо были ближе, чем родные братья или даже любовники, и она почувствовала внезапный укол ревности. Она никогда в жизни не была ни с кем столь близка.