Книга Убийство в состоянии аффекта - Фридрих Незнанский

Он открыл дверцу холодильного шкафа для вин, осмотрел бутылки – несколько початых. По следам порошка было заметно, что над бутылками изрядно поработал эксперт по дактилоскопии.

– Проверить, что было в разбитом бокале. Не совпадет ли с содержимым открытой бутылки.

Турецкий заглянул в посудомоечную машину. Увидел второй такой же бокал, тарелки – чисто вымытые.

– Следов пепла от сгоревшей бумаги в пепельницах не нашли?

– Нет.

– Коля, – Турецкий поймал подчиненного за фалду кожаного жилета, – если бы ты хотел что-нибудь сжечь, например письмо, любовную записку, перчатки – ты бы где это делал?

– В туалете, – не задумываясь, ответил подчиненный.

– В камине, – подсказал более сообразительный старший группы, уразумевший, к чему клонит «важняк». – В камине она могла сжечь.

– Смотрели? – обратился к нему Турецкий.

– Честно говоря…

– Так чего стоишь? Ладно, я пошел знакомиться с соседями. Когда вернусь, чтобы все барахло, которое я заберу с собой, было сложено. И тайник простучите… И остальное… Короче, увидимся.

Турецкий вышел на лестничную площадку.

Белые матовые стены, яркие светильники, мраморная плитка на полу, веселенькие коврики у дверей. Никаких металлических конструкций – фешенебельные дубовые двери, кованые чугунные детали. На одной двери глазок сделан в виде средневекового зарешеченного оконца, на другой – кольцо в виде львиной головы с оскаленной пастью… Изысканно…

Турецкий подумал, что в любом другом доме новость о самоубийстве одинокой красивой соседки мигом собрала бы любопытную толпу жильцов, жаждущих поделиться с властями информацией.

В любом нормальном доме. Только не в этом.

Эти солидные двери, казалось, говорили: «Нас это не касается!»

В подъезде стояла тишина. Ни одного любознательного лица, ни одного праздношатающегося. Даже лифт двигался бесшумно.

Турецкий позвонил у двери с номером 124 под львиной чугунной головой. Подождал. Еще раз позвонил.

Дверь открыла пожилая дама, настроенная враждебно.

– Здравствуйте. Я из Генеральной прокуратуры, следователь по особо важным делам Турецкий.

Дама сдвинула со лба на нос очки и внимательно просмотрела книжечку удостоверения.

– В чем дело? – строгим голосом спросила она, сверяя фото в книжечке с физиономией незваного гостя.

– Вы знаете, что ваша соседка из сто двадцать пятой квартиры сегодня ночью погибла при трагических обстоятельствах? Я должен задать вам несколько вопросов.

Дама промолчала. Турецкий понял, что она знает новость, но не выдает своих чувств.

– А в чем дело? – повторила она, возвращая удостоверение.

– Мы так и будем в коридоре разговаривать? Может быть, я войду?

– Не имеет смысла. Вряд ли наша беседа затянется. Я ничего не знаю.

– Вы были знакомы с покойной?

– Нет.

– Но вы встречали ее на лестнице, не так ли? В лифте? У почтового ящика?

– Да.

– Здоровались?

– Иногда.

– Разговаривали о погоде?

– Никогда. Нет.

– Вы одна живете? – спросил Турецкий, едва сдерживая раздражение.

– Какое это имеет значение? – ответила дама.

– Большое! Может быть, вы или ваши родные слышали что-то этой ночью?

– Нет. Ни я, ни мои родные ничего не видели и не слышали. Наши окна выходят на другую сторону дома.

– Когда вы последний раз видели Лебедеву?

– Кого?

– Вашу соседку из сто двадцать пятой.

– Так бы сразу и говорили. Не помню, позавчера или поза-позавчера. Точно не скажу.

– Она вела себя как обычно?

Дама пожала плечами:

– Думаю, да, как обычно.

– Вообще она спокойно жила? Тихо? Музыку по ночам громко не включала? Шумные компании у нее не собирались? Драк, скандалов не было?

– Я не помню такого! – отрезала дама.

– Гости к ней часто приходили?

– Я не слежу за ее гостями.

(«О, благословенные старушки из коммуналок! О, всезнающие бабуси у подъездов хрущевок! О, всевидящее око вахтерши! Как вас мне не хватает…»)

– Но иногда вы встречали вашу соседку, когда она шла не одна? Вы видели ее с друзьями, с подругами?

– Может быть. Я не помню.

– А накануне ее смерти вы ее одну встретили?

– Да, она была одна. Больше вопросов нет?

Дама с достоинством захлопнула дверь перед носом Турецкого.

«От этой пользы мало, – подумал „важняк“. – Надо попытать счастья у других».

Дверь под номером сто двадцать шесть распахнулась быстро. У Турецкого даже сложилось впечатление, что его визита ожидали, подглядывая в глазок.

На пороге стоял подросток лет шестнадцати. У его ног настороженно замер мощный ротвейлер. Пес смотрел снизу вверх на горло Турецкого, словно примерялся к прыжку.

– Не бойтесь, он не кусается, – заявил подросток.

В опровержение его слов ротвейлер глухо зарычал и показал белоснежные клыки.

– Следователь по особо важным делам Турецкий, – произнес «важняк», сверху вниз глядя на пса и сравнивая его и собственные мускульные возможности.

– А вы знаете, что не имеете права допрашивать меня без согласия моих родителей? – нагло улыбнулся подросток. – А их нет дома.

– Что, хочешь вызвать своего адвоката? – подыграл ему Турецкий.

– Нет. Вы должны вызвать инспектора по делам несовершеннолетних и допрашивать меня в его присутствии.

– Так что, вызвать?

– Смотря что вы собираетесь у меня узнать.

– Ты знал соседку из сто двадцать пятой?

– Ту, что выскочила сегодня из окна? – небрежно махнул рукой подросток. – Знал. В лицо, конечно.

– Она ведь очень красивая была, – намекнул Турецкий.

– Да, ничего, – снисходительно согласился собеседник. – На фотках они лучше выходят.

– Кто – они?

– Ну, эти красотки, модели.

– Ты знал, что она была фотомоделью?

– Да. Она мне говорила.

– Ты с ней разговаривал?

– Иногда.

– Заходил к ней?

– Нет. Пару раз компактами обменивались, я просто постоял в дверях.