Книга Вынужденное признание - Фридрих Незнанский

— Я не… — начала было Рита, но тут ее плечи вздрогнули. Она прижала ладони к лицу и замерла.

Потом оторвала ладони от заплаканного лица и виновато посмотрела на Турецкого. Он улыбнулся, стараясь вложить в эту улыбку все добрые чувства, на какие был способен. Рита увидела эту улыбку, попыталась улыбнуться в ответ, но вместо этого зарыдала в голос и упала Турецкому на грудь.

Совершенно потерявшийся Турецкий нежно погладил ее по волосам. Он ненавидел такие ситуации. Нужно было говорить какие-то утешающие слова, заранее понимая, что все эти слова ничего не значат для человека, у которого горе. Что и говорить, утешитель из него был плохой. В такие вот моменты Александр Борисович всегда тушевался. Он боялся усугубить боль человека каким-нибудь неосторожным, неправильным словом, а ничего подходящего ему на ум не приходило.

«Не нужно было приходить сегодня», — подумал Турецкий, чувствуя, как промокает рубашка у него на груди.

Неожиданно Рита Дементьева резко подняла лицо и прижалась полуоткрытым влажным ртом к губам Турецкого. Глаза Турецкого загорелись, он инстинктивно приобнял девушку правой рукой, но тут же, словно одумавшись, мягким, но настойчивым движением отстранил ее от себя.

— Извините, — робко проговорила Рита, вспыхивая до самых корней волос. — Просто… мне так тоскливо… Я совершенно не умею быть одна.

Немного успокоившись, она отошла от Турецкого и села на небольшой мягкий стульчик. Зажала сложенные ладони между коленей и посмотрела на Александра Борисовича своими зелеными глазищами.

— Что же вы стоите? Садитесь куда-нибудь. В кресло, на стул…

Турецкий сел на стул.

— Вот так, — сказала Рита и вдруг улыбнулась: — Простите мне мой… демарш. Это было инстинктивное движение. Оно не должно вас волновать. Вы ведь тоже хотели меня обнять, правда? Я это почувствовала. Когда женщине плохо, а рядом есть мужская жилетка, она забывает про все условности. — Рита сунула руку в карман халата, достала сигареты и снова закурила. Сделав две или три затяжки, она заметно успокоилась. — Итак, Александр Борисович, вы пришли со мной поговорить. О чем же?

— О вашем муже, — сказал Турецкий. — О майоре Дементьеве.

— Почему следователь прокуратуры интересуется моим мужем? Его что, в чем-то подозревают?

— Слишком прямой вопрос, чтобы я мог на него ответить, — сказал Турецкий.

Девушка на секунду задумалась и вдруг предложила:

— Хотите, я угощу вас кофе?

— Если вас не затруднит, — вежливо ответил Турецкий.

— Что вы! Это поможет мне успокоиться. Простые, обыденные дела заставляют человека забыть о горе, вы ведь знаете… Пойдемте на кухню, я сварю кофе.

Вскоре они сидели на кухне и пили кофе.

— Маргарита Сергеевна… — начал было Турецкий.

— Просто Рита.

Турецкий кивнул:

— Рита, ваш муж, перед тем как попасть в аварию, ехал ко мне. Мы договорились встретиться и побеседовать…

— Извините, Александр Борисович, но я должна сразу предупредить вас, что ничего не знаю про дела мужа. Он мне никогда ничего не рассказывал. Боюсь, что я ничем не смогу вам помочь.

Турецкий поиграл желваками.

— Уверен, что это так, — сказал он наконец. — Но, может быть, вы слышали какой-нибудь телефонный разговор, который показался вам странным? Или он сам о чем-то ненароком обмолвился? Вспомните, пожалуйста.

Рита задумалась.

— Нет, — сказала она и покачала головой. — Ничего странного я не замечала. Ничьих имен он при мне не упоминал. — Рита близоруко сощурилась и с явным интересом взглянула на Турецкого, словно только сейчас разглядела его как следует. — Вы женаты? — спросила он& вдруг.

— Да, — ответил Турецкий. — Но в данный момент я в Москве один.

Рита слабо улыбнулась:

— Я — плохая женщина, Александр Борисович. У меня было много мужчин, слишком много… Но я не считаю себя виноватой. Природа сделала меня такой. Знаете, бывают такие женщины… Ну, которые не могут без мужчины…

Турецкий почувствовал себя глупо. «Не следак, а поп на исповеди, — поморщился он. — И зачем она мне это говорит?»

— Вы, наверное, думаете, какого черта я вам все это рассказываю?

— Да нет… Не то чтобы, но…

Она пристально посмотрела на Турецкого.

— Подумали, — сказала она. — Я ведь вижу, что подумали. Я неплохо разбираюсь в мужчинах, Александр Борисович. Один человек даже предлагал мне работать в ФСБ, в аналитическом отделе. Не серьезно, конечно, а так, в шутку…

— Что за человек? — насторожился Турецкий.

— Один Володин коллега… Но не важно. Я знала многих коллег Володи. Иногда мы встречались, ходили вместе в кино, в рестораны. Но в этом нет ничего интересного.

— Может быть, нет. А может быть, и есть.

— Уверяю вас, что нет. — Рита вздохнула, повернула голову и посмотрела в окно долгим, задумчивым взглядом: — Сейчас уже вечер, Александр Борисович. Скоро начнет темнеть, а я боюсь темноты. —

Она вновь посмотрела на Турецкого, и губы ее дрогнули. — Скажите, ваш рабочий день уже закончился?

— Да, вроде бы.

— И вы куда-то спешите?

— Нет.

Рита чуть склонила голову набок и улыбнулась.

— Хотите, я накормлю вас ужином? — спросила она.

Турецкий удивленно на нее уставился:

— Ужином? Спасибо, но это как-то…

Рита нетерпеливо махнула рукой.

— А, бросьте! Это выглядит нормально. Я ведь не подозреваемая. И даже не свидетель. Нас с вами ничего не связывает, Александр Борисович, так что вы не нарушите никакую профессиональную этику, если останетесь и поужинаете со мной. Даже наоборот, вы сделаете очень доброе дело. И потом… — Рита вновь, еще слабее и беспомощней, чем прежде, улыбнулась: —…Как знать, возможно, я вспомню что-нибудь, что поможет вашему следствию.

Турецкий взглянул на ее хорошенькое личико с огромными зелеными глазами, на ее по-детски пухлые губы, нежный подбородок. «А почему бы и нет?» — подумал он, но тут же обозвал себя кретином и поднялся со стула:

— Увы, Маргарита Сергеевна, я с огромным сожалением вынужден отклонить ваше предложение. Если что-нибудь вспомните — звоните.

— Ну как знаете, — сказала Рита и пожала плечами.

20

Распрощавшись с Турецким, Рита Дементьева села на маленький стульчик у зеркала и оглядела свое отражение скептическим взглядом. Из зазеркалья на нее глянула красивая девушка с худощавым лицом, красиво очерченными губами и огромными зелеными глазами.

Жизнь никогда не баловала Риту Дементьеву. Одному дьяволу известно, через что ей пришлось пройти на пути к мало-мальскому благополучию. Сказать, что ее детство было тяжелым — значит, ничего не сказать. У кого-то в памяти остались плюшевые мишки, перепачканные шоколадом руки, белые банты и хороводы под новогодней елкой с последующей раздачей призов и подарков. Рита ни о чем таком не помнила.