Книга Двойной удар Слепого - Андрей Воронин

Женщина встала.

– Спасибо за беседу, Валентин. Не надо меня провожать, встретимся вечером.

Батулин отодвинул ее стул.

– Ну что ж, до вечера, – вздохнул Батулин.

Глаза его вспыхнули и погасли. Затем в них засветился совсем другой огонь – огонь рыболовного азарта.

Мерцалов сомневался, правильно ли он рассмотрел, все-таки расстояние было порядочное да и попробуй разберись в зеркальном отражении, куда показывает часовая стрелка. А цифры возле делений ни Шарлотта, ни Батулин проставить не догадались.

Олег дождался, когда Батулин выйдет из бара, поднялся и подошел к окну, якобы посмотреть, какая стоит погода. Одной рукой он развел планки тонких металлических жалюзи, а второй прихватил со стола салфетку, на которой были нарисованы часы и написано несколько цифр.

Шарлотта уже шла по направлению к озеру, держа в руке короткую удочку. Одета она была во все серое, если не считать темно-синих сапог, доходивших ей почти до колена.

Даже не глянув на салфетку, зажатую в левой руке, Мерцалов вышел из бара и только тогда сунул скомканную салфетку в карман. Зайдя в номер, он стал одеваться потеплее. После каждой надетой вещи он замирал, прислушиваясь. Батулин все еще возился в своем номере.

«Наверняка снасти распаковывает, кумекает, с какими лучше рыба ловиться будет».

Вскоре хлопнула дверь соседнего номера. Выждав секунд двадцать, Мерцалов тоже покинул свои апартаменты. Он заметил, как мелькнула спина Батулина за поворотом коридора, затем увидел его на крыльце и нагнал на берегу озера.

Батулин чуть испуганно оглянулся.

«Наверное, ночные страхи не прошли».

Мерцалов дружелюбно улыбнулся. Батулин что-то пролепетал по-английски насчет великолепной погоды, после чего Олег снял перчатку с пышными меховыми отворотами и подал ему руку.

– Да, отличная сегодня погода, – сказал Мерцалов по-русски. – Давайте знакомиться: Александр Слипин.

– Ой-ля…

Батулин вяло пожал протянутую ладонь и продолжал настороженно смотреть на своего нового знакомого, колеблясь, ответить ли тоже по-русски или изображать из себя гражданина любой другой страны.

– Да не тушуйтесь, – рассмеялся Мерцалов, – я с первого взгляда на вас понял – русский. Не ошибся? – он надел перчатку и зашагал рядом с напряженным Батулиным.

– Как вы поняли? – выдавил из себя Валентин. Его нерешительность в ответе чувствовалась еще и потому, что он продолжал говорить с каким-то диким деланным акцентом, как будто держал во рту огромный комок жевачки.

– Я это по глазам определяю, – Мерцалов повернулся лицом к Валентину, и тот увидел лишь поблескивающие стекла очков, но никак не выражение глаз собеседника.

– По глазам? – изумился Батулин. – У меня какие-нибудь особенные глаза?

– В том-то и дело, что не особенные, а самые обыкновенные. Обыкновенные глаза обыкновенного русского человека.

– Не может быть!

Батулин, если бы имел под рукой зеркальце, обязательно заглянул бы в него.

– Может! – настаивал на своем Мерцалов. – Я же узнал.

В этот момент он не чувствовал никакой ненависти к Батулину, ему было искренне весело разыгрывать собеседника. Как каждый профессионал, он не имел права испытывать никаких эмоций – только холодный расчет. Жертвы являлись для него всего лишь материалом, переработав который, он получает деньги. Так поступает хирург с оперируемым. Ведь ему нет дела до боли, которую испытывает привязанный к операционному столу больной, – это забота анестезиолога. Лишь бы не дергался пациент, лишь бы не мешал делать ровные, быстрые, просчитанные движения острым скальпелем.

– И все же глаза здесь ни при чем, – Батулин уже немного отошел от первого испуга.

Разговор шел безобидный. Человек, назвавшийся Слипиным, наверняка просто коротал время и радовался, что встретил в засыпанной снегом Норвегии земляка.

– Конечно же, дело не в этом, – сдался Мерцалов и остановился. – Вы можете снять перчатки?

– А зачем?

– Снимите, тогда я "все объясню.

Батулин снял. Над его теплыми руками поднимался еле заметный пар. Мерцалов сказал:

– Впрочем, достаточно было снять только правую.

Батулин натянуто засмеялся.

– Я уж думал, вы заметили у меня несуществующую татуировку «Север» или «Не забуду мать родную».

А дело оказывается куда как проще.

– Ну вот, теперь и вы все поняли – обручальное кольцо. Католики и протестанты носят его на левой руке.

– А если я разведенный немец? – усмехнулся Батулин.

– Про это можете рассказывать женщине, сидевшей с вами за столом, – переводил разговор в нужное ему русло Мерцалов.

Батулин вновь напрягся.

– Ну-ну, не комплексуйте! – хлопнул его по плечу Олег. – На отдыхе все мужчины холостые-неженатые, верно?

– Верно, – на этот раз Батулин рассмеялся непритворно. – Красивая женщина, правда? И, как мне показалось, не привыкла с ходу бросаться в объятия.

– К сожалению, вы меня опередили, – сокрушенно покачал головой Мерцалов. – Честно говоря, я заприметил ее вчера, но устал, было не до секса и даже не до разговоров. Приехал, немного посидел на озере и лег спать. Думал, отосплюсь и утром подкачу к этой красотке.

– Да, кто не успел, тот опоздал, – самодовольно сказал Батулин. – Но не огорчайтесь, у вас еще есть шанс. Я не собираюсь здесь долго задерживаться, и когда я уеду, то вы вполне сможете занять образовавшуюся пустоту в ее отдыхе. Только не откладывайте на потом…

– Я подумаю. Но, боюсь, мне самому придется уехать довольно скоро.

– Вы живете в России? В Москве? – поинтересовался Валентин, пытаясь припомнить, приходилось ли ему когда-нибудь прежде сталкиваться с теперешним собеседником. По мнению Валентина, выглядел тот как житель столицы, без провинциальных комплексов разбогатевшего недоучки.

«Этот человек наверняка привык к большим деньгам и не старается выставить их напоказ», – рассуждал довольно наблюдательный Батулин.

– Не совсем, – ответил Мерцалов. – Родился-то я в Москве, вырос там, получил образование, а потом Подумал-подумал и уехал.

– Далеко?

– В Новосибирск, там мне понравилось, – Мерцалов назвал первый попавшийся город, помня по досье Батулина, что тому не приходилось забираться за Урал.

– Для жителя Сибири вы выглядите почти что негром.

– Вот поэтому я и здесь. Надоели мне и Золотые Пески, и Анталия, и Куба с ее проститутками. Дал я себе зарок, что поеду следующий раз отдыхать только в цивилизованное место.