Книга Замок "Мертвая голова" - Джон Диксон Карр

Фон Арнхайм бросил сигарету в пепельницу.

– Моя версия еще не сформулирована, – задумчиво произнес он. – Сейчас мы не должны поддаваться спекуляциям. Этот пистолет… Кому он принадлежит?

– Самому Элисону. Его инициалы выгравированы на рукоятке.

– Вы сняли отпечатки пальцев?

– Дорогой барон!

Фон Арнхайм запрокинул голову и от души расхохотался булькающим, гортанным смехом. Он обворожительно улыбнулся и вставил в глаз монокль.

– Ну и ну! Ну и ну! Что ж, посмотрим! – Осторожно взяв пистолет за дуло и рукоятку, он осмотрел его. – Так-так. Недавно вычищен и смазан, не позже двух недель назад. Впрочем, сделано небрежно. На дуле и спусковом крючке следы табака. Значит, он лежал в кармане пальто. В глубоком кармане. А это что? До убийства пистолетом не пользовались многие месяцы, полагаю. Он лежал в ящике… а?

– Гофман говорит, что оружие лежало в ящике письменного стола Элисона, – кивнул Банколен. – Им никто не пользовался.

– Да. Слой пыли покрыт маслом, отчетливый запах камфары… Мой монокль, – гордо заявил вдруг фон Арнхайм, – фактически, мощная линза. Так вот, тот, кто воспользовался пистолетом, был в перчатках. Пятна ясно видны. Посмотрев в более сильное оптическое стекло, я определил бы тип перчаток. Ткань, мой друг, имеет такие же отличительные черты, как и пальцы. – Он вынул обойму. – Было произведено пять выстрелов. Это отчетливо видно. Пули с пластиковыми наконечниками, вот так. – Вернув обойму на место, он несколько раз нажал на спусковой крючок. Механизм, похоже, не поддавался. – Вот! У того, кто стрелял из этого пистолета, были очень сильные пальцы…

– Но он был не очень высок, – размышлял вслух Банколен.

– Ах вот как? Да. Пятна от перчаток на спусковом крючке доходят только до половины. Дальше стрелявший не достал. Вывод: маленькая рука, но невероятно сильные пальцы. Попробуйте выстрелить из тугого пистолета, положив палец только на половину собачки. У кого получится?

– Слишком много народу, – пожал плечами Банколен. – Вы же знаете всех действующих лиц этого небольшого действа?

Фон Арнхайм похлопал себя по лбу:

– Их показания находятся здесь. Нет, я с ними не встречался. Мы можем сейчас же отправиться в замок?

– Если нам одолжат моторную лодку. По выражению ваших глаз, дорогой барон, я чувствую, что одолжат… Однако предлагаю вам сначала подняться и засвидетельствовать свое почтение мисс Элисон. Обитатели в доме необычные, но…

– Моему другу Банколену никогда не изменяет вежливость! Я поднимусь.

– И я считаю, что будет очень уместно, если вы попросите у мисс Элисон разрешения провести здесь ночь. В доме есть один человек, за которым, я уверен, вы хотели бы проследить…

Фон Арнхайм вопросительно уставился на Банколена.

– Речь идет обо мне, – пояснил француз. – Фактически, мой друг, я ждал, что вы появитесь сегодня вечером. Это предчувствие было так сильно, что я попросил Гофмана отнести мои вещи в комнату, где раньше жил Элисон, чтобы вы смогли спать в моей. Я настаиваю на том, чтобы вы расположились с удобством!

Фон Арнхайм вновь сухо, прерывисто хихикнул и потер руки. На его проницательном, бледном, некрасивом лице появилась маска восторга.

– Я чувствую, мой друг все так же хитер! И полагаю, в комнатах покойного мистера Элисона есть нечто, представляющее особый интерес. Верно?

– Буду с вами честен. Есть. И вы это, конечно, найдете.

– Да, вы честны. – Немец медленно кивнул. – В прошлом, припоминаю, вы делали все возможное, чтобы направить меня по ложному следу. Но вы были честны. Надо отдать вам должное… Теперь к мисс Элисон! Вы позаботитесь о моторной лодке? А еще нам, наверное, понадобятся фонари…

Коротко кивнув, он покинул нас, и мы услышали, как в холле он говорит с Гофманом. Банколен усмехнулся. Он больше не выглядел ленивым.

– Занятный малый фон Арнхайм, – задумчиво произнес француз. – Я симпатизирую ему с тех самых пор, как мы обменялись выстрелами во время небольшой неформальной перестрелки в Константинополе. Я, разумеется, сожалею о том случае, когда во время обеда с одним из его секретных агентов мне в бренди подсыпали цианид, но уверен, что добрый барон приказал подсыпать всего лишь снотворное. Я написал ему вежливую записку, в которой указал на эту ошибку, и он пообещал наложить на агента самое строгое взыскание. Но, объяснил он, это будет трудно, потому что, несомненно по некоторому недосмотру с его стороны, агент уволен… Возьмите с собой плащ, Джефф, а то промокнете до нитки.

Глава 8. Труп в башне

Луч прожектора высвечивал крупные дождевые капли. Этот белый свет неровно покачивался на пенящейся воде Рейна – грязном потоке, в середине которого раскачивалась наша моторная лодка. Сквозь рев мотора слышались приглушенные удары брызг, всплески бурной реки и глухой шум ветра, рвущего брезент у нас над головами. Брезент издавал гулкие дребезжащие звуки, а резкий дождь бил в лицо из черноты, время от времени разрезаемой узким лучом прожектора. Палуба под моими ногами раскачивалась так, что я вынужден был встать на колени и ухватиться за борт. Вокруг меня толпились неясные фигуры в плащах. Стремительная моторная лодка, казалось, подпрыгивала, разрывая носом воду, затем она развернулась и, с силой подняв прозрачную гриву брызг, осветила прожектором причал. Колени у меня дрожали, я задыхался и почти ничего не видел…

Фрицу понадобилось недюжинное искусство, чтобы подвести лодку к маленькому причалу под замком «Мертвая голова». Закрепив ее канатами и цепями, мы выбрались из бешено качающейся посудины. Маленьким сигнальным фонариком Фриц осветил группу прибывших, чтобы убедиться, все ли в сборе и у всех ли есть фонари. Фриц шел первым, за ним Конрад, следующим шагал фон Арнхайм, потом я, а замыкал шествие Банколен. Луч сигнального фонаря, забрызганного дождем, светил на деревянный причал и выложенную камнем тропу, поднимающуюся по склону среди карликовых кустарников. На первый взгляд тропа казалась очень крутой. Дождем смыло вниз почву, превратившуюся в грязь, что сделало тропинку скользкой. По склону с грохотом скатывались камни, а крупный валун с шумом ударился о причал и исчез в воде. Над нами неистово и напряженно скрипели деревья…

Наши ручные фонари отбрасывали какой-то сверхъестественный свет. Мы с трудом поднимались, хватаясь за кусты. Ливень застилал нам глаза. Порывы ветра стали такими сильными, что мы не могли дышать. Фон Арнхайм чуть не упал, и мне казалось, что зловещий камнепад вот-вот уничтожит всех нас. Я слышал тяжелое дыхание Банколена и звук мощного течения Рейна. Наверх, наверх! Мы столько раз поворачивали то налево, то направо, что совершенно утратили ориентацию. Кусты сменились толстыми темными деревьями, освещаемыми призрачным светом наших фонарей. Мимо меня пролетела оторвавшаяся ветка и задела плечо Банколена. Он отбросил ее на тропинку.

Обдуваемые ветром, с трудом держась на ногах, мы забрались на самый верх. Благодаря фонарю Фрица мы увидели, что находимся на каменном парапете крепостного рва, из глубин которого доносилось шипение воды. К высоким воротам вела каменная дорожка. Посветив вверх, я увидел темные, мрачные стены.