Книга Карта императрицы - Елена Басманова

Судя по всему, доктор знал, что сегодня в театре встретится с этой несносной, слащавой фрейлиной. По крайне мере, увидев ее, он не удивился. Катя Багреева, в сопровождении Дмитрия Формозова, сидела в ложе бельэтажа — именно туда и обращал взоры доктор Коровкин, слишком частые, по мнению Муры. Она, нарушая все приличия и виновато поглядывая на Брунгильду, поминутно спрашивала доктора: «А это кто?», «А кто его играет?», «А о чем они говорят, я не расслышала». Тот отвечал рассеянно, невпопад. Наконец Мура демонстративно обернулась к нему и с деланным возмущением прошипела:

— Милый Клим Кириллович, разве вам неинтересно? О ком вы думаете?

Ответ доктора заставил ее не на шутку рассердиться:

— О Петре Великом, — он приблизил губы к розовому ушку беспокойной соседки, — меня поразила княгиня Татищева. Она сомневается, что Петр Первый законный российский император.

Княгиня Татищева вызвала в его сознании целую бурю. Если Петр не имел прав на российский престол, то не имел их и сын его, убитый Алексей. И дочь Петра, Елизавета — самозванка?… Доктор был уверен, что неравнодушная к исторической науке Мария Николаевна Муромцева потрясена его словами и теперь, глядя из-под мрачно насупленных бровей на сцену, размышляет не о горьковских босяках, а об особах императорской фамилии.

В антракте они встретились с Катенькой и следовавшим за ней стройным чиновником, естественно, разговор зашел о пьесе. Неожиданно для доктора самым пристрастным критиком оказалась Брунгильда.

— Я сочувствую беднякам, — говорила она сердито, — но не до такой степени, чтобы лить слезы над сценическими персонажами, не очень убедительными. Кажется, и Дмитрий Андреевич со мной согласен.

— Я служу на благотворительном поприще, — поглаживая аккуратную темную бородку, чиновник с восхищением смотрел на красавицу. — Вдовствующая Императрица призревает сирых, да и я милостыней нуждающихся не оставляю. Правда, в светлые пасхальные дни несчастных побирушек полиция убрала с улиц.

— Но один-то остался, — благодушно заметил доктор, — сидит, горемыка незрячий с ребеночком на руках прямо на Невском.

Пустячное замечание доктора подействовало на чиновника неожиданным образом: темные глаза его сверкнули, несимметричные брови дрогнули, лицо вытянулось и побледнело, он напряженно смотрел на улыбающегося доктора.

— Проезжал сегодня по Невскому, видел несчастного и подающих ему, — торопливо добавил Клим Кириллович.

— А как красив Васька Пепел! — Мура, пораженная реакцией чиновника на безобидное замечание доктора, поспешила сменить тему. — В такого должны все барышни влюбляться!

— Вор он! — возмущенно откликнулась Брунгильда. — А показан как истинный герой. Да еще этого Барона, опустившегося аристократа, лаять заставляет! Ужасная мерзость!

Екатерина Борисовна во время беседы сохраняла молчание, была грустна, и доктору показалось, что веки ее чудных глаз слегка воспалены, — неужели она так сопереживает происходящему на сцене? Изредка юная фрейлина с каким-то странным выражением лица глядела то на доктора, то на барышень. Климу Кирилловичу даже показалась, что она сожалеет, что не может поговорить с ним один на один немедленно.

Мура не отпускала доктора ни на шаг, стараясь показать новым знакомым, что Клим Кириллович является собственностью муромцевских барышень, чувствовала: доктор и фрейлина подавали друг другу глазами какие-то сигналы!

И в следующем антракте поговорить с Мурой и с фрейлиной доктору Коровкину не удалось — некстати явился в фойе давнишний знакомец, Илья Михайлович Холомков. Неувядающая красота тридцатилетнего мужчины — золотистая шевелюра, томные синие глаза, чуть длинноватый, но правильной формы нос, чувственные яркие губы, великолепная фигура при хорошем росте — вновь поразила доктора, но еще большее воздействие имела, кажется, на барышень Муромцевых. Розовый румянец покрыл и прозрачную кожу Катеньки Багреевой. На время девушки забыли о горьковских босяках, поддавшись очарованию непринужденной беседы Ильи Михайловича. Он поведал о том, что недавно вернулся из-за границы, удивлялся, что нигде не встретил там Брунгильды Николаевны, рассказывал забавные истории.

Вернувшись с барышнями Муромцевыми после антракта на свои места, Клим Кириллович посмотрел на ложу, занимаемую внучкой господина Шебеко, — она была пуста. Он и не заметил, как Екатерина Борисовна вместе с господином Формозовым покинули театр.

По дороге домой Клим Кириллович и Мура молча слушали гневные суждения Брунгильды о театральном зрелище. Ее речь прервал пронзительный трубный звук, характерный непрестанный звон колокола, и экипаж, в котором ехали Клим Кириллович и барышни Муромцевы, резко свернув к тротуару, остановился. Мимо промчался на верховой вороной лошади пожарный с поднесенной ко рту трубой, за ним неслась квадрига — четверка горячих могучих лошадей, запряженная в линейку. На продольных скамьях длинной повозки спиной к спине сидели пожарные в сияющих касках, над скамьями, на особом стеллаже, лежали багры и лестницы. Вслед за линейкой с такой же бешеной скоростью следовала пароконная повозка с пожарным инвентарем: катушками, шлангами, а за ней, тоже на пароконной подводе — блестящая даже в темноте паровая машина, предназначенная качать воду. Замыкал длинный обоз медицинский фургон. Несмотря на поздний час, за обозом бежали любопытствующие зеваки.

Пока ярко-красные экипажи следовали мимо, Клим Кириллович привстал в коляске и осмотрелся: на пожарной каланче он увидел три зажженных фонаря — пожар был серьезный. Он вышел из коляски и проследовал вперед. Свернув за угол, он увидел горящее здание. Пожарные уже приступили к работе: выломав двери и разбив в двух окнах стекла, они стали пускать струи воды внутрь помещения. Оттуда повалили удушливые клубы густого черного дыма. Пожарная паровая помпа подавала воду сразу в несколько шлангов. Всем действом руководил богатырского роста брандмейстер в зеленом офицерском сюртуке, фигуру его освещали двое пожарных с факелами в руках.

Клим Кириллович вернулся к коляске. Его встретили две пары встревоженных глаз.

— Придется добираться в обход, там не проехать: горит здание, где открылась выставка Первого дамского художественного кружка, — сообщил он своим спутницам.

— Боже! — воскликнула Брунгильда, приподнимаясь с сиденья. — Я же должна была завтра здесь выступать! С благотворительным концертом!

— А куда должны были пойти средства, полученные от пожертвований? — спросил доктор Коровкин.

Расстроенная пианистка опустилась на сиденье и закрыла лицо руками.

— На поддержание нужд слепых в приюте Вдовствующей Императрицы.

Глава 10

Карл Иванович Вирхов сидел в своем кабинете в глубоком раздумье. Напрасно он вчера вечером надеялся, что к нему в холостяцкую квартиру заглянет король петербургских сыщиков — Карл Фрейберг, видимо, был занят. Зато Вирхов хорошо выспался и с утра сегодня чувствовал себя бодрым и деятельным.