Книга Невидимки - Стеф Пенни

— Что, например? Я встречалась с ней всего однажды. На свадьбе.

— Ясно. Это был последний раз, когда вы ее видели?

— Первый и последний.

— Вы знаете, где она сейчас?

— Нет.

— Что вам известно о том, что произошло?

— Она сбежала. С другим мужчиной, надо полагать.

— Кто вам это сказал?

— Мои брат и сестра.

— Ваш брат — это Тене Янко?

— У меня всего один брат.

— А сестра?

— Кат. Кат Смит.

— Когда это случилось?

Она вздыхает, но, похоже, задумывается.

— Да где-то через год после свадьбы. Может, чуть позже. Я не очень спрашивала.

— Почему?

— А с чего бы мне интересоваться?

Она косится на меня, потом устремляет взгляд в окно. Глаза у нее светло-карие, паучьи лапки накрашенных ресниц подчеркивают уже наметившиеся морщинки в уголках. Голос у нее высокий и резкий, почти раздраженный, — впрочем, возможно, виной тому обстоятельства.

— По-моему, — отвечаю я, — вполне естественно интересоваться, если у родственника распался брак.

— Это смотря какая семья. У нас не очень близкие отношения. Хотя, наверное, это не стало для меня такой уж неожиданностью.

— Что именно? Что она ушла?

Луэлла Янко слабо улыбается и впервые за все время смотрит мне в лицо. Оценивает.

— Послушайте, мистер… Лавелл… я полагаю, Леон Вуд нанял вас именно потому, что вы один из нас? Мне особо нечего вам рассказать. Думаю, они до свадьбы виделись от силы пару раз. Она производила впечатление тихони, серой мышки.

Опустив глаза, она на миг умолкает и говорит:

— Не думаю, что ей так уж легко жилось с Иво. Да и у Тене тоже характер не сахар.

— Но у нее был ребенок.

— О да, еще один мужчина, вокруг которого надо выплясывать. Вы же знаете, какая жизнь у цыганских девушек. Из нее сделали бы прислугу.

— Не подскажете, где мне найти вашего племянника?

— Нет. Могу разве что подсказать, где можно его поискать.

— Ну, это уже что-то.

Я записываю то, что она мне рассказывает; все это очень зыбко, но все же лучше, чем ничего.

— Почему вы так редко видитесь с родными, мисс Янко… если это не секрет?

— Секрет. Роза тут совершенно ни при чем. Просто я… просто мы слишком разные люди. Я и Тене. Я не хочу жить прошлым. Какой в этом смысл?

Все это она произносит совершенно буднично.

— Что вы имеете в виду, когда говорите «жить прошлым»?

Она поджимает губы:

— Скажем так, они не одобряют того, что я живу в доме. Их послушать, так я просто предательница.

Мисс Янко передергивает плечами: движения у нее, как и голос, резкие.

— Как вы считаете, Иво мог причинить зло Розе?

Ее глаза расширяются. Бросив на меня испепеляющий взгляд, она снисходительно улыбается, как будто я сказал глупость.

— Вы намекаете, что мои родственники могли ее прикончить? Да чтобы Тене или Иво что-то с ней сделали?.. Скажете тоже.

Она качает головой с таким видом, как будто мое предположение неподдельно ее позабавило, и закусывает ярко накрашенную губу.

— Я просто спрашиваю, — говорю я. — Нельзя сбрасывать со счетов ни одного возможного варианта.

— «Ни одного возможного варианта», — тянет она и улыбается, как будто я полный идиот. Маленький мальчик, решивший поиграть в детектива.

— Я уверена, у нее было множество причин сбежать от моих родственничков. Вот их и расспрашивайте. Я не знаю, где Роза. Если б знала, то сказала бы.

Луэлла Янко встает из-за столика, чтобы идти, но приостанавливается на миг, решая перевесить сумку с одного плеча на другое. Где-то там, в ее недрах, теперь скрывается моя визитная карточка, «на тот случай, если вы вдруг что-то вспомните». Я, впрочем, не особо на это надеюсь.

— Подождите минутку… — прошу я.

Она нетерпеливо оборачивается.

— А вам лично Роза нравилась?

Вид у нее становится неподдельно изумленным, как будто она никогда раньше не задавалась этим вопросом.

— Нравилась ли она мне? Я всего один раз ее видела. Как я уже сказала, она была совсем тихая, серая мышка. Никакого особого впечатления не производила.

Луэлла Янко шествует к выходу и небрежным жестом распахивает дверь. Туфли с высокими каблуками издают приятный дробный цокот, они точно такие же красные и глянцевые, как и ее помада.

Похоже, Роза Вуд не производила особого впечатления вообще ни на кого, даже на своего родного отца. На меня вдруг накатывает волна раздражения на всю эту семейку, по крайней мере на тех ее представителей, с которыми я встречался: девятнадцатилетняя девчонка пропадает, и никто даже пальцем не шевельнет, хотя бы ради того, чтобы набрать номер полиции.

Внезапно меня охватывает непоколебимая решимость найти ее, потому что, похоже, всем остальным просто нет до нее никакого дела.

Дома я обнаруживаю на автоответчике сообщение от Хена. Он разговаривал с нашим человеком в отделе розыска пропавших без вести. Роза в их списках не числится, значит к ним никто никогда не обращался с заявлением, что она пропала. Иными словами, никому не нужно было ее вернуть. Я знаю, что женщины, особенно молодые, в цыганских семьях ценятся не слишком высоко, а уж невестки и того меньше, и все-таки… Что бы там ни говорила Луэлла Янко, Розы вполне может не быть в живых. Даже если ее никто не убивал, люди все равно смертны.

Когда ведешь расследование — неважно, какого рода, — ты добываешь информацию и на ее основании строишь рабочую версию. Потом ищешь новую информацию и смотришь, укладывается ли она в твою версию. Если не укладывается, версию приходится менять. От самой по себе информации толку мало. Информация — это слух, сплетня, чье-то мнение. Это то, что рассказывают тебе люди, а у людей бывает масса причин врать. Информацию нужно превратить в факты, проверить и перепроверить, используя все доступные тебе источники. Когда ты располагаешь подтверждающими друг друга сведениями из пары-тройки источников, которые укладываются в общую картину, — вот тогда можно говорить о фактах. Но даже факты не имеют особой ценности — если речь о том, чтобы идти с ними в суд. Факты нужно превратить в улики, под которыми я понимаю заверенные документы, фотографии, видеосъемку, заключения судебных медиков, признания и — как последнее средство — свидетельства экспертов. Это то, чему я научился за время работы частным детективом. В нашем деле нет места домыслам и чувствам. Все должно быть осязаемо, рационально, объяснимо.

Зацикливаться на какой-то одной гипотезе опасно. Нужна гибкость. Умение признать, что ты мог ошибиться. А иной раз можно не допустить ни единой ошибки и тем не менее истолковать все неверно. Как вышло с Джорджией Миллингтон.