Книга Слимперия - Михаил Бабкин

— Что и требовалось доказать, — удовлетворённо сказал медальон. — Я, как всегда, был прав… Семён, ты куда?! Стол, стол получше осмотри, зря он, что ли, сиял?! Может, сила в нём великая, ты хоть ножку отломи, на всякий случай! — но Семёну плевать было и на стол, и на его великую силу: подхватив Олию на руки, Семён опрометью кинулся прочь из зала. На выходе из замка Хайк попытался было взять девушку из рук Семёна, но тот рыкнул на него и промчался мимо; Хайк потрусил следом.

Над островом светало: звёзды поблекли, в сером утреннем небе разгоралась утренняя заря — первое ложное солнце, холодное, неяркое, уже показалось из-за леса.

Лишь отбежав от замка на приличное расстояние, почти к самому берегу, Семён остановился и, осторожно положив Олию на землю, смог наконец отдышаться. Кашляя и отплёвываясь, он немного походил по берегу — Хайк в это время, присев на корточки, занялся девушкой: пощупал у неё пульс на шее, приподнял веко и заглянул в зрачок; вёл себя черепаховый боец словно заправский врач.

— Как Олия? — Семён подошёл к Хайку. — Жива?

— Жива, — Хайк встал. — Вполне жива! Только спит она, очень крепко спит. Надо бы её, Симеон, к толковому специалисту… Моих познаний всё же маловато, чтобы точный диагноз поставить.

— К врачу, конечно! Сейчас организуем. Мар, ты… — Семён повёл было рукой в сторону спящей девушки и обнаружил, что всё ещё держит прихваченный из замка железный стакан — небрежно сунув посудину Хайку в сумку, Семён продолжил:

— Мар, давай-ка перенеси нас в хорошую больницу! В самую лучшую!

— Тогда нам на Перекрёсток надо, в военный госпиталь, — предложил медальон. — Там спецы классные! За деньги всё что хочешь сделают. Но берут дорого, учти.

— Без разницы, — махнул рукой Семён, — заплатим, есть золото в золотовницах… Давай, включай перенос! Быстрее!

— Сначала переоденься, — потребовал Мар. — Завалишься в военную больницу в таком виде, никто с тобой разговаривать не будет! Два подозрительных оборванца с беспамятной девушкой на руках, мда… Сначала вас всех арестуют, оборванцев то есть, а уж потом разбираться с девушкой станут.

— Верно, — Семён поспешно изменил свой наряд: чёрное трико превратилось в добротный тёмно-коричневый костюм неважного покроя, из числа тех, что носят всякого рода мелкие имперские чиновники в Мире Перекрёстка — Семён не хотел привлекать к себе излишнего внимания, — с белой рубашкой и коричневым галстуком; мягкие туфли стали твёрдыми и тоже коричневыми.

— То, что надо, — одобрил Мар. — Натуральный бюрократ! Сойдёт.

— Давай, включай переброс, — Семён взял Олию на руки.

— Момент, — утренний неяркий свет моргнул, сменившись полуденным, матовым и жарким; остров с замком, озеро, всё исчезло: вместо них теперь была голая, выжженная суховеем равнина от одного, задранного вверх, горизонта, до другого, такого же неправильного — будто стояли Семён и Хайк на дне безразмерной чаши; вдалеке по равнине цепочкой протянулся ряд громадных решетчатых башен, железных и ржавых, за башнями виднелись развалины города; в равномерно-белом знойном небе солнца не было. Вообще.

— Ты куда нас приволок? — вне себя заорал Семён. — Это разве Перекрёсток? Где обещанный госпиталь, где врачи?!

— Ничего не понимаю, — растерянно ответил Мар. — Ну-ка, ещё раз… — безжизненная равнина сменилась изумительно красивым зимним пейзажем: Семён и Хайк стояли на заснеженной скале — внизу, под скалой, на ледяном берегу копошилось множество пингвинов; за льдиной начинался безбрежный океан, над которым клубились тяжёлые серебряные облака, из облаков в океан били ветвистые молнии; поверх облаков раскинулась широкая радуга — маленькое холодное солнце висело под радугой как бубенчик на хомуте свадебной лошади.

— Опять не то! — с досадой воскликнул Мар. — Ну совершенно ничего не понимаю! Адрес верный, транспортное заклинание свежее, всё делаю как надо, а носит по Мирам куда попало, как дурака по ярмарке.

— Пытайся дальше, — мрачно сказал Семён. — Сначала найдём людей, а после будем разбираться, что с твоим заклинанием приключилось.

— Ничего с ним не приключилось, — отрезал Мар. — Я его уже протестировал: нормальное заклинание, рабочее… — ледяной Мир с пингвинами и радугой исчез; новый Мир был не так красив, но зато в нём обитали люди.

Семён, с Олией на руках, и Хайк, с сумкой на плече, очутились в каком-то первобытном селении: высокие хижины, сделанные из толстого бамбука, с покатыми крышами из пальмовых листьев, обступали их со всех сторон; ни дорожки, ни тропинки — вся земля вокруг поросла густой травой. Словно здесь и не ходили.

Солнце в небе этого Мира было обычным, нормальных размеров и не холодное — Семён мельком глянул вверх, день близился к полудню, — воздух, сырой и тёплый как в бане, пах незнакомыми цветами и свежезаваренным кофе.

Возле ближних хижин играли смуглые то ли от рождения, то ли от загара дети, на редкость чистые и ухоженные для такого места: увидев пришельцев, малыши вовсе не испугались, а с любопытством уставились на них; где-то неподалёку находились и взрослые жители посёлка, Семён слышал их неразборчивые голоса.

— Не может быть! — ахнул Мар. — Нет, только не это! Едем дальше! Куда угодно, но дальше.

— Стой! — приказал Семён. — Остаёмся! Хватит, нагулялись уже… Ты, собственно, почему задёргался-то, а? Тут разве людоеды какие живут или вампиры? С чего такая паника, ну-ка, признавайся.

— Это ж Пёстрый Мир, — неохотно ответил медальон. — Мало того, мы ухитрились попасть именно в ту деревню, где живёт колдун, тот самый, у которого мой последний хозяин адресок Хранилища с золотом вытряхивал. Того Хранилища, откуда ты меня забрал.

— Колдун там, не колдун, какая разница, — Семён осторожно положил Олию в траву. — Даже хорошо, что колдун. Они, колдуны-шаманы, в медицине худо-бедно, но разбираются! Должность обязывает.

— Тогда спрячь меня под рубашку, — попросил Мар. — Не надо, чтобы колдун-шаман меня увидел. Очень не надо!

— Почему? — Семён кинул медальон за пазуху. — Сильно вы его со своим хозяином обидели, да?

— Сильно, — признался Мар. — Могут быть неприятности, если шаман меня опознает: они, гады колдучие, до хрена памятливые! Все, как один.

— А где его искать-то? — Семён постучал себя по груди. — Эй, партизан-подпиджачник! Где твой шаман живёт?

Мар не ответил, вместо него сказал Хайк:

— Симеон, а вон тот мужик, что из соседней хибары вышел, случаем, не колдун? Здорово похож на поселкового мага! Он, между прочим, сюда идёт, — Семён повернулся навстречу шаману.

Сомнений не было: к ним шёл колдун. Большой грузный мужчина, темнокожий, босой, в зелёной накидке вроде мексиканского пончо, подпоясанный кожаным ремешком. На голове поселкового мага сидела неуместная по сезону меховая шапка, украшенная длинными зелёными перьями; на могучей груди колдуна висело с пяток разнокалиберных ожерелий из черепов всяких лесных зверушек, а на тонком поясе болталась тыква-погремушка с ручкой — в тыкве на каждом шагу что-то громко постукивало. В руке колдун держал медную кружку, мятую, закопчённую, из которой то и дело прихлёбывал прямо на ходу: от кружки шёл терпкий лекарственный запах.