Книга Орхидеи в крови - Елена Гордина

– А что вы преподаете? – вмешался Олег Тихомиров, проявляя внезапный интерес к происходящему.

Ирина Мелентьевна испуганно взглянула на завуча, потом пошамкала губами и нехотя выдала:

– Историю.

– Послушайте, – в разговор вмешался второй, до этого молчавший мужчина, – ну пусть женщины решат это сами, без нас, а то сейчас такие разборки начнутся!

Зоя Михайловна представила:

– Знакомьтесь, Дмитрий Покрытов, преподаватель МГИМО, пишет диссертацию по истории религий. Так?

– Да, я преподаю историю религий. А диссертацию пишу по буддизму. – Дмитрию было тоже под сорок, только он представлял полную противоположность Тихомирову-старшему. Маленький и страшно худой, с всколоченными, давно не стриженными волосами.

– А чего про него писать? – хохотнул Тихомиров-старший. – Про него все давно и так написано.

Дмитрий бросил презрительный взгляд на спонсора, но промолчал.

Олег снова громко рассмеялся и вытянул ноги, загородив ими проход между партами. Тихомиров-старший был очень большим, казалось, что он один занимает все свободное пространство. Высокого роста и средней полноты, с огромными ручищами, почти лысый, в светлых брюках и кремовой рубахе навыпуск, – весь его внешний вид свидетельствовал о благополучии и хорошей нервной системе.

– Ну? – Зоя Михайловна нервно постукивала острым каблучком по линолеуму.

Олеся молчала, молчала и Ирина Мелентьевна. Она лишь громко и возмущенно сопела.

– Да киньте вы жребий! – подал с последней парты голос Влад Тихомиров. – И хватит париться, раз никто никому уступить не хочет.

Тихомиров-старший одобрительно хмыкнул, достал из кармана брюк записную книжку и ручку-«паркер», вырвал два листа и на одном из них поставил крестик. Затем скрутил их в одинаковые жгуты и выложил на стол:

– Прошу, дамы.

Ирина Мелентьевна, показывая всем видом, до какого унижения ей пришлось опуститься, подошла к столу.

– Этот. – Она ткнула пальцем правый жгутик.

Олег развернул листок бумаги и показал его присутствующим:

– Пусто. Поздравляю, Олеся, вы едете с нами.

Ирина Мелентьевна громко ойкнула, затем судорожно схватила сумочку и тяжело вышла из класса, даже не попрощавшись.

А Олеся так и продолжала сидеть, внимательно рассматривая носки собственных туфель. Она даже не поняла, расстроилась или обрадовалась представившемуся ей случаю.

«Случай, а ведь мы порой сознательно только из-за страха перед переменами упускаем возможность изменить свою жизнь», – подумала Олеся.

– Спасибо. Я, конечно, еду.

Глава 16

Было уже почти два часа дня, а Воронин все еще продолжал валяться на разобранной постели. Марина удивленно покосилась на мужа и, пожимая плечами, прокралась на цыпочках мимо него на кухню. К ее величайшей радости, вот уже третий вечер подряд Воронин после работы приходил домой. И даже сегодня, в субботу, никуда не исчез, не испарился, не отправился пить пиво с друзьями, как он обычно поступал в течение всей их совместной жизни.

– Завтракать будешь? – крикнула Марина, гремя кастрюлей. – Или обедать, даже не знаю, как и назвать.

– Буду, спасибо, – буркнул Воронин и снова замолчал.

Марина ошарашенно замерла на месте: никаких тебе привычных вопросов-распоряжений «А что ты там приготовила?» или «Принеси сюда, пожалуйста». Марина осторожно присела за кухонный стол и задумалась, что такое могло произойти с Ворониным, чтобы он изменился до неузнаваемости. А все это началось в тот самый вечер, когда она пришла с сеанса черной магии, прямо как по Булгакову. Воронин ждал ее дома какой-то потерянный и несчастный, Марина даже сначала решила, что муж заболел, и кинулась мерить ему температуру. Но термометр показывал 36,7.

– Ты отравился, что ли? – Озарила Марину еще одна догадка. – Надеюсь, не паленой водкой?

– Марина. – Воронин даже не разозлился, его голос был бесцветным и тихим. – Не говори ерунду, я просто устал. И давай пойдем спать.

Вот и сейчас муж чересчур спокойно, даже немного подавленно взглянул на нее:

– Малыш… ты это… прости меня, а?

Тарелка выскользнула у Марины из рук, бекон очутился на полу.

– Ты чего это? – наконец смогла произнести изумленная женщина и опустилась на колени, чтобы собрать остатки трапезы. – Ты чего?

Воронин подсел рядом и брезгливо, двумя пальчиками поднял раздавленное яйцо:

– Куда его?

– Бросай в тарелку. – Шмыгая носом, Марина ползала по полу. – Воронин, ты не играй со мной, я же так и умереть могу. Предупреждай хоть.

– Да я дурак, ты у меня такое сокровище, а я идиот, – начал мужчина, но его на полуслове прервал звонок в дверь. Воронин побледнел как смерть. – Ты ждешь кого-то?

– Да что с тобой? – Марина выпрямилась и выбросила завтрак в мусорную корзину. – Может, соседка или телеграмма, да мало ли кто.

– Я сам открою. – Воронин довольно грубо оттолкнул жену и бросился к двери. – Кто? – заорал он. – Кто там? – В его голосе было столько злости и ужаса, что Марина не на шутку струсила. Что с ним происходит?

В ответ – тишина, Воронин покрутился возле глазка, потом забежал в комнату, с грохотом полетели на пол какие-то вещи, обувь, наконец он вытащил из шкафа хоккейную клюшку и снова помчался в коридор.

– Кто там? – совсем по-бабьи взвизгнул он и распахнул дверь настежь. В одной руке Воронин держал клюшку, а другая намертво вцепилась в косяк.

Лестничная площадка была пуста.

– Может, просто ошиблись? – немного озадаченно произнесла Марина, выглядывая из-за мужниной спины в подъезд.

– Наверное, – с огромным облегчением выдохнул Воронин и вымученно улыбнулся. – Подростки, су…

И замолчал, страшно побледнев, словно увидел привидение. Он быстро нагнулся, что-то спрятал в карман домашних брюк и рванул на себя дверь так, что едва не придавил Марине руку.

– Уйди, дура! – в бешенстве крикнул Воронин, забегая в ванную. – Вечно ты у меня болтаешься под ногами!

И так саданул дверью, что Марина, едва не оглохнув, закрыла руками уши.

А Воронин открыл воду и вытащил дрожащими руками страшную находку. Это было его водительское удостоверение, густо перепачканное коричневой засохшей кровью. В удостоверение кто-то вложил кусок мятой газеты. Воронин, подчиняясь внезапному порыву, развернул листок и тихо заскулил – это была вырванная передовица из местных «Городских новостей». На небрежно смятом листе – черно-белая фотография изуродованной девушки, лица которой не было видно, и заголовок «В нашем городе орудует маньяк?».

Воронин рванул ворот рубахи, ему не хватало воздуха.