Книга Час Самайна - Сергей Пономаренко

Отчего это: забыть не могу, потому что связана с ним неразрывными узами той ночи, или из-за того, что все-таки люблю? Иногда так хочется, чтобы он был рядом. Одним словом, я скучаю по нему. Из этого могу заключить, что Ивана все-таки люблю, потому что больше, чем о нем, ни о ком не думаю.

Иной раз меня привлекает семейная жизнь. Хотелось бы иметь свой уголок заниматься хозяйством. А жизнь, которой я теперь живу, ничего не стоит. Живешь только настоящим днем, как будто перед смертью, когда иного исхода нет, как только выйти замуж.

Но такой же заманчивой мне кажется и другая жизнь. Шумная, веселая, полная наслаждений. Хотелось бы играть роль в обществе, а не прозябать, как теперь. У меня есть талант и не хотелось бы его зарыть, но придется, если выйду замуж, потому что муж не согласится, чтобы его жена училась петь и стала артисткой. При своем ревнивом характере этого Иван не допустит. Впрочем, даже если я не выйду замуж, то все равно не придется учиться, потому что обстоятельства не позволяют. Ах, если бы мы жили все вместе, как в прошлом году, тогда я могла бы исполнить свою мечту! И была бы честной, порядочной девушкой, а не тем, что я теперь!

В воскресенье я прибрала все как следует. Стало так уютненько, хорошо в квартире, и я была довольна, что нет Маруськи. Жаль только, что не придется мне больше жить здесь. И опять я вспомнила Ивана. Была бы я его женой, была бы эта квартирка нашей… Я не променяла бы ее ни на какую другую. Она такая маленькая, уютная. У меня был бы добрый, хороший муж. И строили бы маленькое счастье, и было бы у нас тепло и уютно. А теперь мне приходится жить у бабушки, но она не больно гостеприимная. Или у нее такой характер?

Моя соседка Эльза Карловна все плачет. По всему видно, о женихе. Бедная! Она, наверное, сильно его любит. А он далеко, может, в белой гвардии. Как бы я хотела любить так, как она. Порой мне кажется, что я могла бы полюбить, но не Ивана. Если бы я любила Ивана, то была бы счастлива.

Господи! Что это со мной делается? То люблю его, то не люблю! Когда-нибудь что-то определенное я решу? Сегодня шла на службу и мечтала, как приеду к Ивану и категорически заявлю, чтобы он готовился к свадьбе. Заказывал себе френч и тому подобное. Представляла, как в наряде невесты буду садиться в автомобиль. Как соседи станут глазеть из окон. В особенности сестры Ребровы с завистью будут смотреть на меня. Ведь им давно уже пора замуж. Но напрасно они будут мне завидовать…

Я буду далеко не счастливая невеста. Ах! Если бы на месте Ивана был бы кто-нибудь другой, тот, кого я рисовала в своих девичьих грезах. Высокий стройный брюнет, миловидный, благородный, воспитанный, чуткий. Который следил бы за каждым движением моей души, читал в каждом моем взгляде. Мне нужно то, что называют родством душ. Наверное, следствием этого будет любовь. Но у нас с Иваном этого и близко нет.

Ах! Если бы Иван был хоть немного понежнее, хоть на капельку больше джентльменом. Я знаю наперед, что буду его стесняться. Наружность у Ивана удовлетворительная, единственное — у него не хватает манер. А он не хочет этого признавать, не хочет исправляться. Ну выйду за него замуж, а что дальше? Жизнь, полная мучений. Замучает меня своей ревностью, грубостью и наконец опротивеет как собака. Ах, если бы был иной выход! Хоть какой-нибудь. Я бы ухватилась за него, как утопающий за соломинку! Удивляюсь своему спокойствию! Почему я ко всему так спокойно отношусь? Другая на моем месте иссохла бы вконец. А мне хоть бы что. Удивительные нервы! Ведь я знаю наперед, что моя жизнь разбита, и равнодушно смотрю на это. Пожалуй, я охладела к жизни.

Если бы мне сказали, что я сейчас умру, я бы очень спокойно отнеслась к этому, только пожалела, что придется умирать без покаяния. Такое уже было. Когда Иван тогда сказал, что сейчас убьет меня, я первым делом подумала: «Это избавление!» А потом: «Какой будет страшный скандал, если он убьет меня!» Но в ту минуту я пожалела, что он не убил меня, потому что оскорбление было так велико, так смертельно, что его могли выдержать только стальные нервы. Я начала биться, как раненый зверь. Спазмы сжали мое горло, потом я разрыдалась. И Иван понял свою ошибку, но не знал, как ее загладить. Другой бы на его месте вымолил прощение! А Иван находит унизительным просить прощение и даже рассердился, когда я стала его отталкивать. Это было все равно что властелин в гареме: сначала отколотил свою рабыню, потом приласкал, и рабыня должна быть бесконечно счастлива.

Но я была далеко не счастлива. Скрепя сердце я уступила его объятиям. В ту минуту я не знала, что бы с собой сделать. Я хотела убить себя, чтобы избавить от мук оскорбленное самолюбие. Я искала пистолет у него за поясом, но увы — его там не было. Он лежал на стуле у письменного стола, и нужно было встать, чтобы взять его, но тогда Иван понял бы все. Тяжелое, тяжелое воспоминание! И никогда я не прощу ему оскорбление. Главное в том, что чем я ему доказывала свою любовь, свое доверие, то он и кинул мне в лицо!

Сегодня будет жалованье. Надо бабушке дать деньжонок, а то она жалуется на бедность. Только что меня вызывал к себе комиссар, пробирал за вчерашнюю историю: вечером я удирала из банка по черному ходу, охранник меня узнал и наябедничал. Комиссар меня здорово пробрал и пригрозил, что это мне зачтется.

Зоряна вздохнула. Женю терзали вопросы, актуальные, наверное, во все времена.

«Что лучше: стабильность, определенность брака по расчету или любовь — с неопределенностью статуса и будущего? Впрочем, что это за настойчивые мысли о замужестве? Я еще молода и впереди меня ожидает встреча с ним».

И Зоряна вернулась к дневнику, точнее — к очередной вклеенной приписке.

Удивительно, что сейчас, вспоминая об Иване, я не переживаю никаких эмоций, а ведь он был моим первым мужчиной! И страшное оскорбление, которое он бросил тогда, что у меня в жизни были мужчины до него и, возможно, сейчас есть, так как он находится далеко и не может проследить, сегодня кажется дуростью ревнивого самца. А тогда я несколько дней не могла в себя прийти, искала, как доказать, что он не прав. Не понимала, что это такой человек: что ему ни говори, ни доказывай, он будет думать по-своему. Он сыграл в моей жизни роль черта, который заставил меня свернуть в сторону со своей дороги. Выйди я замуж за Володьку Кожушкевича, моя жизнь могла сложиться по-иному. Хотя кто знает: на жизненном пути много тропинок, но большинство из них ведут в ад.

Петроград. 8 марта 1918 года

В субботу поехала к Ивану на шестичасовом поезде. Приехала в Левашово, но никто не изволил меня встретить. Решила пойти пешком, но прежде надо было узнать, там ли находится пулеметная команда. Когда проходила по вокзалу, было темно, хоть глаз выколи. Какой-то красноармеец ходил взад-вперед. Лица нельзя было рассмотреть, а по фигуре и по походке он был очень похож на Ваню. Но я решила, что ошибаюсь. Раз здесь нет лошади, то и Ивана быть не может. Пошла в штаб и спрашиваю, где стоит его команда. Сказали, что все там же, на Черной речке. Я отправилась в путь. С воодушевлением зашагала по дороге. Мне так хотелось поскорее его обнять, моего Ванюшу! Воображала, как он будет рад и удивлен, если не получил моего письма.