Книга Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия - Екатерина Вильмонт

– Ладно, – улыбнулась Соня, – увидите выпирамиду Хеопса, не сомневайтесь! А еще и в Красном море искупаетесь, тожевпечатление на всю жизнь! Коралловые рифы, рыбы, такая красота…

– Да я плавать не умею, – потупился паренек.

– Там вмиг научитесь!

– А вы сами бывали в Египте?

– Да.

– И пирамиду Хеопса видели?

– Видела.

– Ну и как?

– Грандиозно! – вдохновенно ответила Соня. Насамом деле она эту пирамиду видела в такую жуткую жару, что у нее буквальноплавились мозги и все плыло перед глазами. К тому же она в тот день что-то нето съела и ее все время мутило. С тех пор даже при виде рекламных снимковзнаменитой пирамиды Соню начинало тошнить. – А у вас заграничныйпаспорт-то есть? – поинтересовалась она на всякий случай, а то бываюттакие клиенты, которые даже не подозревают, что надо иметь, прежде чем куда-тособираться.

– Конечно, есть, только вчера получил! – Паренек сгордостью протянул ей паспорт.

– Отлично. Так когда вы думаете ехать?

– В конце марта. Это возможно?

– Да. Хорошо, что вы заранее побеспокоились, а томногие говорят: хочу уехать завтра!

– Нет, я понимаю…

– Люблю понимающих клиентов!

Соня вообще старалась любить клиентов, хоть это и не всегдаудавалось. Такие мерзкие иной раз попадаются, хоть волком вой, но клиент всегдаправ, и об этом надо помнить.

За весь день кроме любителя пирамид была всего однаклиентка, постоянная, которая каждый год ездила в Израиль на Песах, а большеникого. Соня проверила все, заперла офис и вышла на улицу.

– Сончик! – раздался негромкий голос.

– Славка, привет.

– Я решил подвезти тебя, погода плохая…

– Что ж, спасибо.

Она без всякой радости уселась в старую, раздолбанную«пятерку», в которой отчего-то всегда пахло псиной, хотя никаких собак ЯрославИгнатьевич не возил. Он обнял и поцеловал Соню. Она ответила на поцелуй, ноподумала: «Как скучно».

– Что нового? – спросила Соня.

– Что у меня может быть нового? Все по-старому, вернее,все по-новому, только новости мои старые уже, начались вместе с этой проклятойперестройкой!

– О боже! – простонала Соня.

– Ты же знаешь, я фактически выброшен из жизни…

– Ну так делай же что-нибудь, шевелись, как другиешевелятся. Ты же еще нестарый! – вспылила Соня. – В конце концов,масса людей сменила профессию, попробуй и ты! Я вот тоже не всегда работала втурбизнесе, правда?

– Не сердись, Сончик! Я предлагаю на выходные поехать вКружилино.

– Да? – без всякой радости проговорилаСоня. – Там будет видно.

– Я ужасно соскучился.

– Ты же опять напьешься…

– Ну не буду, не буду, ограничимся пивом.

Я сейчас завою, подумала Соня. Мне его уже совсем не жалко.

– Ну, Сончик, не сердись, нам ведь хорошо вместе.Затопим печку, поболтаем, а потом ляжем рядышком…

– Нет, я не могу! – вдруг резко произнесла она.

– Почему?

– Не могу, и все!

– Но ты же только что сказала – там будет видно.

– Я просто забыла… Нет, Славка, я не поеду, извини.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу.

– А что это за дела такие у тебя в выходные дни?

– Какое это имеет значение?

– Опять с мамочкой куда-нибудь собираешься?

– А если и так?

– Тебе не надоело до сорока лет за мамину юбкудержаться?

– А ты мне предлагаешь что-то на выбор?

– Естественно! По-моему, куда нормальнее в сорок летпровести субботу-воскресенье с мужиком, чем с мамой. Да и для здоровьяполезнее. А от твоей мамаши только желчь разлиться может.

– Ты совершенно прав, с мужиком провести время совсемнеплохо, – она сделала ударение на слове «мужик». – Но это-то мне несветит.

– По-моему, до сих пор ты не жаловалась, –довольно игриво отозвался он.

– По-твоему, мужик – это только вопрос потенции? –скрывая безмерное раздражение, спросила Соня.

– Но это главное, согласись.

– Не для меня!

– Не замечал.

– Значит, теперь, будь добр, прими это к сведению. Иеще – останови на минутку.

– Где?

– У метро.

– Зачем?

– Надо!

– Соня, брось эти жидовские штучки.

– Так, приехали! Если ты не остановишь, я выскочу находу!

Он тут же притормозил, но схватил ее за руку.

– Ты что, шутки понимать перестала?

– Да! Вообще перестала понимать все, что связано стобой.

– Ну, Сончик, ты такая сердитая, у тебя что,менструация?

Она только зубами заскрипела:

– Пусти!

– Нет, извини, я тебя отвезу.

– Ладно, отвези.

Соня закрыла глаза и подняла воротник. Ее знобило. Может, язаболеваю? Наверное. Иначе почему я так зверею от него, ведь я его когда-толюбила… Только бы мамы дома не было. А то я сойду с ума.

– Ну, успокоилась немножко? – спросил он спустяминут десять. В этот час двигаться по Москве можно лишь с черепашьей скоростью,тем более что Ярослав Игнатьевич всегда умудрялся попадать на самую неудачнуюполосу. Вот и теперь они стояли в пробке. – Сончик! Ау!

Соня молчала. Он протянул руку и почесал ее за ухом, каккотенка. Когда-то эта ласка заставляла ее трепетать, теперь же привела вярость. Она дернулась и ледяным тоном произнесла:

– Не смей! Не смей прикасаться ко мне!

– Почему это?

– Потому что мне противно.

– Противно? Ты хочешь сказать, что я тебе противен? Аехать со мной не противно?

– Я же хотела выйти.

– Так выходи, я тебя больше не держу.

Но покинуть машину было невозможно. Автомобили стояли тактесно, что нечего было и думать открыть дверцу. Соня заметалась.

– Что, не вырваться? – захохотал он.

– Когда-нибудь пробка рассосется, и меня уже ничто неудержит, а пока наберусь терпения, – прошипела она.

– Живи надеждой! В следующем году в Иерусалиме! Так,кажется? Отпусти народ мой, да?