Книга Сплетая жизнь - Людмила Константа

с его широкого лица с пухлыми детскими щечками, которое из-за смущения слилось с алым сюрко. Он бережно снял с волос темно-синюю ленту, вручил ее мне, и деловито вцепившись в затылок, принялся бормотать какую-то абракадабру, попеременно отрываясь от моей головы и делая странные пассы руками. Такими движениями обычно вырывают горло врагу или душат, а не пытаются сотворить красоту. Испугавшись за свою жизнь, я замерла и старалась вообще не двигаться. Через некоторое время раздался громкий хлопок, запахло палеными волосами. Страшась дотронуться до результатов деятельности молодого рыцаря, я настороженно поинтересовалась:

- Все?

Вернер, всматриваясь в раскинувшийся под стенами город, обернулся и смерил меня задумчивым взглядом, я отчетливо увидела, как в его глазах мелькнуло тщательно скрытое злорадство, и заволновалась еще сильнее. Не говоря больше не слова, я пощупала голову трясущимися руками, уже не надеясь найти на положенном месте хоть один уцелевший клок волос. К счастью для Раймунда моя шевелюра все-таки оказалась на месте, только вместо положенной прически, колтун стал еще более выдающимся, а волосы как будто были вымочены в пиве и потом их тщательно начесали тупыми зубцами плоской расчёски, за счет чего они стояли дыбом без помощи вредного лака.

- Красиво? – страшным голосом спросила я, уже понимая, что исправить ситуацию можно, только если хорошенько вымыть голову, вот только времени для этого уже не было.

Молодой мужчина в панике рухнул мне в ноги и, взявшись за край подола, быстро прошептал:

- Это было какое-то недоразумение, подождите, сейчас я кое-что проверю…

Что он там собрался проверять, я знать не хотела, поэтому громко запротестовав, попыталась вырвать юбку из его цепких рук. Да какое там, он держался за ткань так, словно от этого зависела его жизнь! Раздался второй хлопок, нас заволокло легкой, но очень едкой дымкой, от которой я тут же закашлялась, и из глаз потекли слезы. Оставалось только порадоваться, что я не взяла с собой косметичку, иначе бы вся тушь оказалась у меня сейчас на щеках.

Едва дым рассеялся, я взглянула на дело рук непутевого рыцаря и не сумела сдержать зубного скрежета: во многих местах этот бытовой «маг» проделал мне дырки размером с хороший мужской кулак и ладно бы они были где-то внизу, так некоторые даже расположились недалеко от пикантных мест. Чуть раскосые глаза Раймунда распахнулись в таком ужасе, что он на некоторое время перестал походить на лиса.

- Теперь уж я точно произведу фурор, - заключила я и, сумев справиться с голосом, добавила, - королева точно не станет ко мне ревновать своего супруга.

- Я... Не хотел… Я…

- Скажи сэру Раймунду спасибо, - вдруг негромко посоветовал Вернер, с непроницаемым лицом осмотрев меня с головы до ног, хотя я была готова поклясться, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Я тут же взвилась:

- За что?!

- Что он использовал второе заклинание лишь на платье, а не начал работать с ним на волосах, хотя мог. Он ведь все перепутал, ты разве не заметила?

Я представила, что могло со мной сделаться, и содрогнулась. Куда смотрит Инквизиция? Надо воевать не только с некромантами и ритуалами, завязанными на крови, но и нещадно пороть подобных неучей!

- Теперь-то вы готовы? – спокойно поинтересовался Вернер и указал на лестницу.

- Лучше спросите об этом короля, не мне же на себя смотреть!

- Леди Ярослава, я, правда, не хотел, - успел шепнуть Раймунд, пока я спускалась, - а король ничего не скажет, у него крепкие нервы.

Это третий рыцарь в моей жизни, который не умеет скрывать сарказм.

- Вы все время извиняетесь, потому что боитесь? – тем же тоном ответила я, он дернулся.

- Правильно делаете, я не вечно буду вашим оруженосцем!

Очень надеюсь, что по дороге до места проведения церемонии мне не попадется ни одно зеркало.

Глава третья. Вверх дном

Твердые даже на вид губы искривились в многозначительной усмешке. То и дело верхняя, пунцово-красная губа приподнималась, словно передо мной сидел не крупный, сильный орк, в руках которого на ближайшие два месяца была без преувеличения вся моя жизнь, а фыркающий конь. Он, давно заметив, как сильно меня раздражает демонстрация верхних клыков, старался выпячивать их при каждом удобном случае.

Красивые, крупные глаза, выделявшиеся на бронзовом безносом лице, просто кричали о триумфе своего владельца. Он ловил меня почти год, то шантажируя, то пытаясь взять на преступлении, но поймать смог лишь сейчас, упиваясь своей властью надо мной. Странно, но я полулежала на роскошной тахте с золотым орнаментом и не испытывала к нему никакой ненависти. Мужчина, без малого двухметрового роста, всегда облаченный в дорогой костюм, встал и пододвинул кресло ближе ко мне. Он обожал подчеркивать свой высокий статус, если бы мы сейчас находились в моем мире, ему прекрасно бы подошла роль бывшего авторитета, занявшегося легальным бизнесом и знающим толк в безумно дорогих, стильных вещах.

Наклонившись ко мне, он вцепился в мое лицо горящим взглядом, от которого по телу начало разливаться странно будоражащее тепло. Мозгом я понимала, что в трезвом уме и твердой памяти никогда бы не стала реагировать так на кардинала Гаспара де Кирога, своего личного врага, который стремиться всеми правдами и неправдами перетащить меня к себе на службу. Хотя не сомневаюсь, что он в тайне мечтает вскрыть меня где-нибудь по-тихому, чтобы узнать, как расположен организм у химеры, которая была зачата при помощи ритуалов, а не обычным стандартным для всех способом.

- Привет, - Гаспар едва ли не облизывался, получив меня в свое полное распоряжение.

Я хмуро вскинулась, еще раз проверив, не ослабла ли веревка на заведенных за спину запястьях и равнодушно бросила ему, как дворняге:

- Пошел к черту.

- К кому? – глаза орка непроизвольно расширились, жаль, но здесь не существовало ни рая, ни ада, так не было и чертей, хотя демоны жили и даже ходили днем среди обычных людей, прекрасно при этом себя ощущая.

Так что даже если захочешь выругаться так, чтобы тебя поняли все окружающие, то не сможешь. Вернее, выругаться — это мое священное право, которое у меня никто никогда не отберет, но ведь никакого удовольствия нет в том, чтобы сказать собеседнику какую-нибудь гадость и в ответ получить лишь недоумевающий взгляд! Нет, я хочу, чтобы Гаспар знал, что я о нем думаю, а не просто догадывался о том, какими эпитетами не редко награждаю этого