Книга В Дикой земле - Илья Олегович Крымов

пугающей.

— Неужто ничего нельзя сделать, о Лучший? — взмолились они; он же отвечал также, как в самом начале:

— А что мы можем сделать? Мы, слабые смертные, да.

Тестудины скорбно склонили головы.

— Но мы ещё живы, — напомнил Лучший Направляющий. — Мы живы, не забывайте об этом. И мы проживём остаток своих жизней вместе, поддерживая и защищая друг друга, как было во все века. Для начала пробудите остальных Лучших. Нам нужны все, Лучший Воитель, Лучший Ремесленник, Лучший Раститель и Лучший Добытчик. Все нужны, вместе с ними мы подготовим Корс к возвращению Господ. Все вместе мы дадим им бой и погибнем.

Несмотря на печаль в голосе, слова Ду-Гэмона несли облегчение и силу в испуганные сердца. Они воодушевляли и укрепляли волю.

— У нас было много славного времени, — гудел старейшина, — много свободы, много светлых лет. Мы были счастливы и счастливыми мы завершим свой бренный путь. Радуйтесь! Радуйтесь, что мы предупреждены, что мы знаем, как ценно оставшееся время, что погибель не застанет нас врасплох! Радуйтесь!

Наместники высоко подняли головы и загудели, выражая согласие, приободрённые, воспрявшие духом, сильные.

— Но что нам делать с человеком тогда, о Лучший? — осмелился напомнить Са-Фораг.

— Что? С кудесником То-Биусом?

— Да… или здесь мы тоже не можем…

— Нет. Здесь мы можем. Он пожелал учиться, как тот, другой, что приходил давно. И как я не отказал тому, также не отказал я этому. Мы будем учить его строить Запруды, да.

— Но как же… он же человек.

— Тот тоже был человеком, да. Но он смог. Хотя сердце его и билось так быстро, так нетерпеливо. Он смог. Жар-Саар. Может, и То-Биус сможет. А если нет, то он проведёт с нами остаток своей жизни. Таков уговор, на который он согласился. Да.

* * *

— Я всегда буду здесь, — шептал мерзкий голос из темноты, — всегда буду… рядышком.

Истеричный злобный хохот походил на лай больного зверя, который будто на мгновение осознал себя, обрёл разум, подобный человеческому, увидел, сколь он ничтожен волей самой природы, да ещё и болен к тому же, а, не выдержав совокупной тяжести всех невзгод, тут же обезумел. Как-то так смеялся Шепчущий, агонизируя и ненавидя. Точь-в-точь тёмный дух худукку.

Лающий хриплый хохот резко оборвался и из темноты с чавкающим шипением выметнулись щупальца.

* * *

Тобиус распахнул глаза и судорожно захрипел.

Паникующий мозг ощущал на теле когти, прорезавшие кожу, удушье; но трезвая и рассудительная часть сознания заставляла взбесившиеся чувства прекратить этот обман. Серый маг жёстко брал себя в руки и понуждал лёгкие втягивать воздух. Сосредотачиваясь на этом, он в очередной уже раз не смог поймать остатки ускользавших как туман из пальцев воспоминаний.

Кошмары возвращались. Не каждую ночь они нападали на мага в царстве снов, однако стоило лишь немного успокоиться и подумать, что тревожное время прошло, как Шепчущий стремился разубедить, погасить огонь надежды, вновь напомнить о безысходности. Яд служил ему оружием, духовная отрава. Пора было задуматься о том, чтобы начать принимать снотворные взвары. Хотя это последнее, чего волшебнику хотелось.

Он уж не помнил, что снилось. Только темнота, только алые глаза, только разверзнутая в сардонической улыбке пасть остались с ним. Волшебник поднёс к лицу руку, на которой кроме серебряного кольца с заточённым внутри духом бурана, сидело и второе, откованное из чёрного чугуна1. В нём сидело нечто более пугающее, чем стихийный дух зимних ветров.

# # 1 Металл, особенно хорошо проводящий и сохраняющий магическую энергию.

— Это с тобой у меня ассоциируется новая ментальная хворь, да? Твой образ я подсознательно переношу на то чудовище?

На коврике, сплетённом из волокон сушёных водорослей, лежавшем между столом и камельком подле кучки дров, зашевелил ушами Лаухальганда. Он зевнул во весь рот, показывая набор больших прямоугольных зубов и розовый язык.

— Мм-мр-ря?

— Нет, я не тебе, — ответил Тобиус, подавляя зевок. — Прости, что разбудил.

Ступни коснулись циновок, которыми он выстлал почти все полы в комнате, человек поднялся и сделал несколько неловких шагов, всё же зевнул и сделал ещё несколько шагов, но уже на руках. Закончив первые утренние упражнения, он сгустил из воздуха воду, очистил её парой слов от грязи, умылся, прополоскал рот с порошком из сумки, оделся.

На ночь он вывешивал одежду за окно, чтобы освежить, и всегда по первому времени фыркал и дрожал. Шутка ли, осень закончилась и вот сегодня мир должен уже был побелеть. Об этом Тобиус узнал, подслушивая шёпотки духов ветра, занимавшихся своим погодным делом.

— Идём.

За дверью комнаты оказалось ещё холоднее, хотя сама комната тоже не была прогрета. Ради закалки серый маг спал в не отопленном помещении. Кому другому это вышло бы застуженными лёгкими и почками, болящими суставами и мышцами.

Вместе с ушастым мячиком он двигался по заброшенным высотным ярусам главной башни города, обходя провалы в полах, надеясь на прочность старых треснувших лестниц. Стремился он нынче не вниз, туда, где ближе к основанию башни, селились члены касты Направляющих, а наверх, на обширную плоскую крышу.

Выбравшись под открытое небо, Тобиус обнаружил её в обычном запустении. Когда он нашёл путь впервые, оказалось, что крышу покрывала грязь. Тестудины не выбирались туда, не вели реставрационных работ, вообще не думали о самых высоких этажах, будто не они рухнут черепахам на головы, когда наконец выйдет запас прочности… впрочем, через сколько тысяч лет он выйдет?

Над приведением крыши в порядок пришлось поработать самому, но зато теперь Тобиус являлся единственным обладателем столь невероятного вида во время тренировок. С такой высоты можно было разглядеть края озера Фарсал, изгибы реки, протекавшей подле него, бескрайний лес исполинов, тонувший в туманах.

Пока рассвет только занимался, выкрашивая ночное небо в более светлые тона серого, следовало бы приступить к утренней разминке чтобы не опоздать на занятия. Не то чтобы тестудины рано просыпались, зима делала их ещё более медлительными, падкими до подушки, однако и у волшебника хватало дел, а потому он начал.

Ритуальный поклон всем четырём сторонам света и всему, что они символизировали, включая