Книга Стань моей, если осмелишься - Диметра Ловицки

меня бы точно стошнило.

Собаки ластятся к этому бандиту, а потом с интересом переключаются на меня, не найдя во мне угрозы, они тычутся мокрыми носами, тянут лапу, видимо чтобы поздороваться и принимают мою ласку.

— Красивая расцветка. Я никогда не видела таких пятнистых догов.

— Я приехал забирать только одного щенка, но когда увидел их, то забрал всех четырех. Не смог удержаться.

Все собаки белые с крупными черными пятнами разного размера.

— Я бы тоже не смогла, — обнимаю ту собаку, что стоит ближе, другие начинают ревновать и бодаются мордами, требуя ласки.

Моя одежда в их слюнях и грязи с их лап, но мне всё равно, они лижут мои щеки и продолжают атаку лаской, я громко смеюсь, вытирая рукавом лицо.

— Ты им понравилась, они не привечают моих гостей. Домработница их вообще боится.

— У тебя домработница?

— Конечно. Пойдем в дом, тебе нужно поесть и принять душ с дороги.

Мы заходим внутрь, там много света и воздуха, приятная обстановка, в контрастных тонах.

Нарвал ведет меня на второй этаж, там проходная комната с диванчиком и книжными полками во все стены между четырьмя белыми дверями.

— Хочу, чтобы мы спали вместе, но тебе нужно время, поэтому у тебя будет своя комната.

Он открывает дверь, за которой точная копия моей комнаты в квартире родителей.

— Что это такое?

— Мне хотелось, чтобы ты чувствовала себя дома.

Открываю шкаф, он набит новой одеждой с этикетками.

— И куда мне это носить? Я же буду пожизненно тут сидеть! — меня всё начинает дико раздражать, дикое желание расцарапать его лицо, застилает глаза.

— Мы будем выбираться в интересные места, если ты будешь хорошо вести себя.

Врёт? Неужели он настолько беспечный? Думает меня никто не узнает или будут делать вид, что я не дочь Питерского мафиози, а просто ее копия?

— Что за дверь?

— Там твоя ванная комната.

Нарвал подходит и открывает дверь, там огромная круглая ванная, отдельно душевая кабина, вдоль стены тумбы с двумя раковинами, а за перегородкой туалет и биде.

— А тут что за дверь?

— Это вход в мою спальню.

— У меня же отдельная ванна??? — таращу на него глаза.

— Ты можешь закрыть эту дверь, когда захочешь побыть тут одна.

— Поняла.

— Когда будешь готова, спускайся вниз, будем обедать.

— Точнее завтракать, — бубню под нос.

— Прости за это.

Он уходит.

Мне и правда спокойнее в своей родной комнате. Может он какие-то манипулятивные курсы проходит?

Закрываю на замок все двери и набираю огромную ванну.

А что?

Что хочу то и делаю. Пусть ест один. У нас дома ванна тоже большая, но не такая здоровенная! Как они ее сюда заносили интересно? Наверное стену пришлось ломать.

Выливаю содержимое разных баночек в воду, вспениваю.

Открываю шкаф, готовлю себе одежду, выбираю хлопковые шорты и свободную футболку. А нижнее бельё тут есть?

Дергаю ящики и нахожу целый клад, брендовое бельё, которое я бы себе не стала покупать ни за что, хотя живу в достатке. Это же надувательство и грабёж. Агент провокатор? Да вы серьезно?

Есть куча достойных бюджетных марок, 300 баксов за лифчик, они оборзели совсем?

Нахер бюстгальтер! Буду в футболке одной.

Ага, тогда он точно заметит и меня изнасилует.

Возвращаюсь к шкафу и всё таки выбираю кружевное нечто.

Снимаю одежду с себя, закидываю в машинку. Погружаюсь в горячую ванну, вода вкусно пахнет земляникой.

Задерживаю дыхание, ныряю с головой, а когда выныриваю передо мной уже стоит ОН.

Глава 20. Купаюсь

— Не смей подходить, — хватаю первое, что попалось под руку и угрожающее выставляю перед собой, это оказывается шампунь, кривлюсь от разочарования, но оружие не опускаю.

Нарвал застыл, вижу его хищный взгляд, опускающийся к моей груди, я же абсолютно голая! Видно?

Быстро смотрю вниз, выдыхаю с облегчением, пена скрывает… Почти засветила…

Погружаюсь в воду до носа, но всё равно держу своё оружие наготове.

— И что ты сделаешь мне этим? — хрипло произносит, медленно приближаясь, как будто у меня в руках и правда бомба. Да он просто играет со мной!

С грацией хищника, садится на край ванны, на его лице хитрая усмешка, в глазах вокруг зелёного пламени его глаз пляшут черти, намекая, что ничем хорошим эта конфронтация не закончится.

Моё сердце бьется как у загнанного дикого зверя, ртом отчаянно хватаю воздух, запах земляники уже смешался с его ароматом, я чувствую его у себя во рту.

Шампунь практически упирается в его подбородок, он опускает руку в воду и хватает меня за щиколотку.

— Непослушная девочка, — хрипло произносит, — опусти гранату, а то ногой не отделаешься, кивает глазами на шампунь в руке. Он гладит кожу большим пальцем, всё ещё удерживая ногу, распаляя меня.

— Сейчас брошу в голову, — шиплю, дергая ногой, но хватка мертвецкая, мне её не сдвинуть. Вода начинает плескаться через край, мне в голову приходит гениальная идея.

Я болтаю свободной ногой, окачивая его мыльной водой, он просто всё это терпит, даже с места не двигается. Думала, отпустит, и я убегу, а он хоть бы что. Нарвалу нравится эта «игра», вижу по обжигающему взгляду.

Воды в ванной стало меньше, я поняла, почему он всё это стерпел, если бы я продолжила, в полупустой ванне он бы увидел моё тело.

— Отвернись. Я хочу одеться.

— Ты плохо себя повела, теперь я и пол мокрый. За такое я тебя обязательно накажу.

Только сейчас заметила, что на нём свежая рубашка была, видимо он тоже принял душ с дороги и оделся в чистое, но теперь она насквозь пропиталась мыльной водой и стала прозрачной.

Его торс божественный прямо как в грязных фильмах, мышцы тела идеальной формы, как высеченные из камня, на пол груди татуировка — нарвал с мощным телом и изогнутым хвостом у крупного якоря, из которого выходит вихрь цепи, канатов и осколков стекла.

— Хочешь посмотреть поближе, малыш?

Он ведет рукой по внутренней стороне ноги, минуя колени захватывает рукой внутреннюю часть бедра.

Моя промежность горит в прямом смысле, такое ощущение, что если он сейчас что-то не сделает, от его дома ничего не останется, я загорюсь и спалю всё дотла.

Я так хочу его, что готова сама бросится на шею, это просто какое-то безумие. Мне нужно к психологу или сразу психиатру, у меня проблемы с головой.

Я не могу сдаваться, не имею права! Думаю о маме и об отце, наваждение немного отступает.

— Ты говорил, что я могу закрыться, если захочу, а сам вошел.

— Дверь была открыта.

Черт,