Книга Школяр - Сергей Рюмин

class="p1">— Я тебя тогда пристрою! — maman вышла из ванной. — И отнюдь не в десантники!

Результаты их спора меня не интересовали, и я слинял в ванную. С дядькой мы почти не встречались. Года два назад увиделись в деревне, где жили мои дед и бабушка, родители дяди Славы и maman, соответственно. Я приехал, а через пару дней дядя Слава уехал. Тогда он сунул мне в качестве презента червонец — 10 рублей. На этом наше общение в тот раз и закончилось.

Когда я привел себя в порядок, maman и дядя Слава уже сидели на кухне и завтракали. Maman рассказывала ему про все наши приключения, а дядя Слава только хмурился и молчал. Я присел за стол. Дядька молча пододвинул мне тарелку с двумя сосисками, красную бутылочку кетчупа.

— Ешь!

Maman рассказывала. Я ел. Дядя Слава хмурился. Когда она закончила, дядька встал, ухватил меня за голову, взъерошил волосы, разглядывая шрам.

— М-да, — протянул он. — Реально тебя приложило. Ну, судя по твоему виду, всё обошлось.

Он повернулся к плите, снял с нее чайник, разлил кипяток по бокалам. Достал из холодильника треугольный пакет с молоком.

— Кофе с молоком будете? Сахар, ложки — вот!

Он снова сел за стол, задумался:

— Странно это всё. Вот не понимаю, что, никто этим цыганам у вас рыло начистить не может? Мужиков у вас в Химике не осталось?

— Мужики остались, — ответила maman. — Собирались несколько раз. Ходили на разборки с ними. Чистили, как ты говоришь, рыло. А потом цыгане заявление в милицию. Два раза подряд мужиков судили. Первый раз все отделались условными сроками. А на второй раз двоих реально посадили. Одного на три года, другого на четыре с половиной. Тогда их барону челюсть и какому-то цыганенку ключицу сломали. После этого мужики не связываются. Там ведь как? Участковый от цыган заявления принимает, а вот если кто-то на них пишет, то он их «под сукно».

— Мафия! — поддакнул я.

— Цыгане какие? — поинтересовался дядя Слава. — Христиане или мусульмане?

— Вроде «оглы», — пожал плечами я. — И без нательных крестов, это точно! У них мешочки на шее висят вместо крестов.

— Это мусульмане, — задумчиво сказал дядя Слава. — Честно говоря, Нин, я вот не понимаю, как я могу тебе помочь. Вот, честно, Нин…

Maman внимательно, глаза в глаза посмотрела на дядю Славу и сказала:

— Слав, ты мне должен…

Дядя Слава пожал плечами:

— Да я уж понял, Нин! Ну… — он снова пожал плечами, — думаю! Вот думаю, и никак не придумаю!

Из maman словно вынули какой-то стержень. Плечи у нее опустились, она положила локти на стол, уперлась лицом в ладони. Плечи тихонько затряслись. Похоже, maman беззвучно заплакала.

— Ладно, Нинуль! — дядя Слава встал из-за стола. — Мне на службу пора. Ключи я вам оставляю. Приду вечером после семи. Ждите меня. Хотите, погуляйте по Москве. В музей там, зоопарк. Мавзолей, на Красную площадь, в конце концов, Тоху своди!

Maman подняла заплаканное лицо, с надеждой посмотрела на брата.

— Придумаю что-нибудь! — махнул рукой дядя Слава. — Обязательно придумаю. В общем, ждите.

— Ленка после десяти придёт! — сообщил он из комнаты. — Она в ночную смену сегодня была.

— Тоха! — позвал он меня. Я зашел в комнату. Квартира у дяди Славы была большая. Двухкомнатная и большая. Комната-спальня, где он переодевался, раза в полтора была больше нашей.

— Возьми! — он стоял уже в зеленых форменных брюках с узкими красными лампасинами и оливковой военной рубашке и застегивал сзади на шее галстук. Он пошарил в кармане брюк, достал несколько смятых купюр. Протянул мне одну.

— Конфет там купишь! — он криво хмыкнул. — Или пива. На свой вкус, короче. Вон, какой вымахал.

Ростом я ему почти не уступал.

— Спасибо, — я взял фиолетовую купюру в 25 рублей. «Четвертной». Для меня это было очень роскошно. Мне даже на день рождения столько денег не собирали. Максимум 10 рублей. А тут — 25.

— А Сашка где? — поинтересовался я. У дяди Славы был сын Александр, на два года младше меня. С ним мы в деревне вместе отдыхали почти каждый год.

— В пионерлагерь я его отправил на три недели! — ответил дядька. Он уже оделся — накинул китель с погонами полковника и петлицами с эмблемами войск связи. Уж звания и рода войск я знал на отлично. НВП (начальная военная подготовка) у нас в школе вёл бывший подполковник. А у меня по этому предмету всегда «пятёрка» была.

— Располагайтесь в зале, — сообщил дядя Слава. — Хотите, разложите диван, кресло-кровать, поспите с дороги. Запасные ключи вот.

Он передал маме связку ключей.

— Я от тебя позвоню? — хмуро поинтересовалась maman. — По межгороду?

— Звони! — согласился дядя Слава. — Куда?

— На работу. Мы вчера после визита участкового сразу к тебе поехали. Отгул попрошу. Или за свой счет возьму.

— Звони! А хочешь, я тебе повестку выпишу на три дня?

— А можно так?

— А что ж нельзя-то? Только позвони на завод в отдел кадров и скажи, мол, повестка в мобуправление Министерства обороны в Москву на три дня. Почему, зачем и с какой целью, не говори. Типа, если захотят, пусть обращаются в первый отдел.

Дядя Слава ушел. Как только дверь за ним захлопнулась, я вытащил купюру, которую он презентовал мне, и протянул матери.

— Зачем? — удивилась она.

— Конфет мне купишь! — буркнул я. — Пойдем, еще кофе попьем, а то у меня голова тяжелая.

— У меня тоже голова болит! — пожаловалась maman.

После ночи в плацкартном вагоне на боковых местах пассажирского поезда это было вполне закономерно. Да еще к тому же места оказались в конце вагона возле туалета. Постоянно кто-то ходил мимо, воняло и табаком, и продуктами метаболизма.

Мы с maman даже не стали раскладывать полки. Дремали, сидя за столиком. Поначалу проводница даже окрысилась на нас, требуя деньги за белье. Но потом, видимо, напугавшись нарастающего скандала в вагоне, от нас отстала. Но, видимо, в качестве маленькой мести, под предлогом позднего времени, чай налить нам отказалась.

Я присмотрелся к матери. Точно так же, как тогда у Андрея, у нее над головой клубилось едва заметное серенькое облачко. Только у моего приятеля