Книга Домоводство. Первые уроки - Вероника Вячеславовна Горбачева

со всё большим недоверием.

Ник остановился, не дойдя шагов десять.

— Привет, Пит, — сказал небрежно, словно не замечая десятков дул, нацеленных на него. — Смотрю, ты не особо рад меня видеть, а? Впрочем, я тоже не в восторге. Сделай милость, уберись отсюда. Это частная территория. К тому же, ты впёрся в Старый город на современном транспорте, травишь тут воздух, нарушаешь аутентичность… Это никуда не годится. Хочешь встретиться — давай встретимся, но у меня в офисе, как цивилизованные люди.

Питер Брэдшоу слушал его, бледнея, уставившись во все глаза, а потому не видел, как медленно опускались оружейные стволы, как расслаблялись рожи его наёмников. Я, кстати, тоже не видела, это потом мне рассказали в подробностях девочки-горничные. Оказывается, вся прислуга во время этой, наверное, самой короткой в Ильтариуме войны, прилипла к окнам первого этажа и не упустила ни малейшей детали!

Так вот: Ник говорил спокойно, неспешно, да так рассудительно, что кое-кто из наёмников недоумевающе заозирался: дескать, и в самом деле, как их угораздило? нехорошо!.. Их хозяин, будто с неимоверным трудом стряхнув с себя оцепенение, прохрипел:

— Прекрати, эмпат чёртов! На меня твой гипноз не действует! Шеппард, уби…

Досказать «-ть!»… он не успел

— Действует, ещё как, — ласково отозвался Ник. — По крайней мере, ты теперь убедился, что я — это я, никакой не самозванец; что я имею полное право предъявить тебе претензии и вкатить иск за клевету и моральный ущерб; а своё спокойствие я ценю очень дорого, ты это знаешь! Как и спокойствие всего Совета. Поэтому возвратом акций я тебя не ограничу, а разрешу расплатиться всем своим движимым и недвижимым с каждым, кто пострадал от твоих действий: и поверь, что самое ценное всё равно останется при тебе: жизнь.

Огромная стальная стрекоза, зависшая над крышами, неуверенно двинулась в его сторону. Ник поморщился.

— Это уже перебор, Питер. Помнишь, я тебе говорил однажды…

Брэдшоу закашлялся, вцепившись в собственное горло.

— … что настанут времена — и магия вкупе с умом и сообразительностью победят тупую силу? Так вот: эту простую истину, как я вижу, ты уяснил, но вот приоритеты расставил неправильно. Ты до сих пор так и остался тупой силой.

Его противник хотел что-то прошипеть, но вдруг дёрнулся, уставившись куда-то вверх. Лицо его исказилось от ужаса.

— Это… иллюзия, — пробормотал он и попятился. — Иллюзия… или твой чёртов гипноз! Не верю!

Вслед за ним невольно шагнула назад и охрана; затем поспешно сгрудилась, загораживая хозяина, но нервно поглядывая туда же, куда и он. Что уж там творилось на крыше нашего дома, куда они уставились — я, разумеется, из окна не могла углядеть. Зато на стене особняка, что напротив, увидела отчётливо обрисовавшуюся крылатую тень. Огромную. Жуткую.

— Зря не веришь, — воздохнул Ник. — Не хотелось бы тебя огорчать, Питер, но это…

Поток пламени, ударивший в железную стрекозу, за несколько секунд сжёг её дотла. На мостовую брызнули капли расплавленного металла, прожигая крыши авто и жаля заоравших от боли, закрутившихся на месте, отмахивающихся, будто от пчёл, наёмников.

— … не иллюзия и не обман зрения, как видишь. И не пытайся расстрелять Ящера: во-первых, это бесполезно, во-вторых, просто не получится. Знаешь, почему?

— Огонь на поражение!.. — прохрипел кто-то из бойцов. — Огонь! — И застыл с остекленевшим взглядом. Ник улыбнулся.

— Молодец парень. А ведь устойчивее тебя оказался, Пит, ну что ты скажешь… Такого не грех и переманить. Так вот, Питер, если ты ещё не понял, скажу прямо: твоя личная игра закончена. Ты сам себя привёл к бесславному финалу.

После чего взмахнул рукой — и шагнул в сторону.

То, что началось твориться сразу же вслед за этим, было неожиданным, нелепым и… смешным. Вроде бы не ко времени и никак не соответствуя обстановке, но через пять минут я уже откровенно хихикала, не в силах удержаться.

Сперва я не поняла, почему все мужчины в пятнистых доспехах как-то странно задёргались. Мне показалось, что все они, не сговариваясь, пытаются поудобнее перехватить каждый своё оружие… нет, просто удержать! Но ав-то-ма-ты и, кажется, пис-то-ле-ты рассыпались в их мощных пятернях чёрным порошком, усеивая неровными струйками мостовую вокруг. Да что там автоматы! Дрогнули и просели их повозки… авто; они распадались дольше, поскольку были объёмисты. Отчёго-то упрямее всех оказались колёса, но и те сдались. Даже от «броневика», в конце концов, осталась горка серебристо-стального песка. Оцепенев от этого зрелища, люди не сразу поняли, что с ними самими творится что-то непонятное. Не настолько страшное, конечно, но… доспехи на них съёжились и как-то опали, а затем и расстегнулись. Впечатление было, будто с одежды разом исчезли пуговицы, пряжки, застёжки… Но самое нелепое началось, когда эти громилы все, как один, торопливо схватились за спадающие штаны.

Позже Ник рассказал мне о застёжках-«молниях». Металлических. Впрочем, встречались и пластмассовые, поэтому основное каверзное заклинание он настроил на разрушение и металла, и пластика, чтобы вывести из строя не только оружие, но и бойцов, а заодно лишить их возможности отступления. Со спущенными штанами не повоюешь.

А тем временем под красивое музыкальное завывание сирены на улицу влетели несколько авто, одинаковых, с гербами на дверцах. Оттуда выскочили вооружённые до зубов по-ли-цей-ские и живо всех повязали. То есть, задержали, заковали в наручники, рассадили по повозкам и увезли. Всё — согласно точнейшему расчёту дона Теймура, который, разъяснив дворецкому, как лучше сгруппировать прислугу, чтобы никого не подставить под удар, отправил его заодно к местному средству связи вызвать служителей закона. Ибо, как он выразился, кому-то надо делать черновую работу!

А твой муж тем временем успел до начала огненной атаки виртуозно изъять из летающей железной коробки весь экипаж из трёх человек, которые теперь неуверенно топтались рядом с деморализованными магами-дилетантами и их бывшей охраной, одинаково поддерживая сваливающиеся штаны.

Вот, собственно, и вся война.

А когда по-ли-цей-ский офицер направился к Питеру Брэдшоу, синюшно-бледному — тот вдруг захрипел и стал оседать на мостовую, цепляясь за телохранителя.

— Ах, да, — спохватился Николас. —